Валерий Цапков - Шоколадная медаль

- Садись, у меня к тебе просьба. Ты книжку интересную достал. Покажешь?

Спрашивал Михал-Михалыч извиняющимся, просительным тоном, как бы сожалея, что беспокоит вызовом из-за ерунды.

- Товарищ майор, всегда пожалуйста! - с готовностью ответил Найденов. Только вот какую? У меня их много...

На душе у него полегчало, но не надолго.

- Да пухленькая такая, на ней еще колючая проволока нарисована, обложка черно-белая такая... Помнишь?

Сердце у Найденова дрогнуло. Раз особист все знает, запираться не буду, решил он.

- Конечно помню. У меня в сундучке лежит. Когда принести?

- Времени, понимаешь, нет. Пошли сейчас.

После подвала залитый солнцем двор ослепил их, как вспышка электросварки. Казарма же, из-за толстенных стен сохранявшая прохладу в любую жару, встретила их полумраком. Дневальный у входа вяло шевельнулся, имитируя строевую стойку, он стоял сгорбившись, бронежилет, каска и автомат висели на нем, как на вешалке.

- Не прислоняйся к стене. И руки вымой, - через плечо бросил ему замечание Найденов.

Они прошли по темному коридору, осторожно ступая по середине, стараясь не зацепиться за бронежилеты и рюкзаки, набитые патронами и гранатами, которые лежали двумя рядами вдоль стен, т.к. после занятий рота занималась строевой подготовкой на плацу.

В комнату, где жили офицеры и прапорщики роты, кроме командиров взводов - те спали со своими взводами, Найденов вошел первым и сразу направился к своей кровати, стоящей у окна. Михал-Михалыч шел за ним лениво, без интереса, сел на соседнюю кровать, над которой висела репродукция картины Шишкина, вызывающая в этих краях тоску и грусть,--сосновый лес и ручей. Михал Михалыч вдруг вспомнил, что эту репродукцию как-то показывали в передаче ''Что? Где? Когда?'', предлагая определить, в какую сторону течет ручей. Действительно, куда, подумал он, но понял, что отвлекается от дела. Он осмотрелся по сторонам и спросил:

- А что обои у вас все в дырках?

Найденов, возившийся с замком, который вдруг заклинило, отозвался через плечо:

- По случаю достали обои для своей комнаты и поклеили их мучным клейстером. Все дворцовые мыши теперь наши. Вон, кормушку сделали в углу, чтобы обои не жрали и по одеялу ночью не бегали.

Михал-Михалыч посмотрел в угол, куда кивнул Найденов, и усмехнулся, там лежали обгрызенные обломки безвкусного печенья, обычно выдававшегося офицерам в дополнительной пайке. Открыв, наконец, замок, Найденов рывком вытащил из-под кровати большой зеленый ящик от РПГ, традиционно использовавшийся, как сундучок для личных вещей. Демонстративно, чтоб доказать, что ему нечего скрывать, но в тоже время без вызова, чтобы подчеркнуть, какое малое значение он придает этому случаю, Найденов откинул крышку. Михал Михалыч цепко оглядел содержимое: куртка в шуршащей полиэтиленовой упаковке, джинсы, несколько консервных банок с сыром и сгущенным молоком, тельняшка и с десяток книг. Негусто,--подумал Михалыч, но тут же рассудил, что нестандартное поведение, в том числе и непрактичность, повод если не для подозрений, то для размышлений.

- Эта?

Найденов протянул толстенькую, небольшого формата книгу, обложенную в газету, на которой шариковой ручкой довольно коряво было написано ''Пушкин''. Михал-Михалыч взял книгу, открыл титульный лист и шевеля губами прочел надпись на английском языке ''Архипелаг ГУЛАГ''

- Эта, - он кивнул головой и добавил, - пошли оформим, а то как я объясню, откуда у меня книга...

Найденову стало не по себе. Он плелся за особистом обратно в подвал, тоскливо размышляя, кто же его ''вложил'' и какие могут быть для него последствия.

- Что написать? Объяснительную?

- Называется ''объяснение''. Начни так: ''по существу заданных мне вопросов могу сообщить следующее... '' Купил-то где?

- В книжном дукане, напротив ''стекляшки'', что возле ''зеленки''.

- Почем?

- Сто пятьдесят, дешевка.

- Зачем?

- Изучать английский.

- Специально ездил?

- Нужен был англо-русский словарь, инструкцию к магнитофону перевести.

- А обернул зачем?

- Чтоб в глаза не бросалась.

- Знал, значит, что это за книга, скрывал, значит, - сокрушенно сказал Михал-Михалыч и добавил, - это тоже напиши, зачем обернул, зачем написал'' Пушкин'', кому пересказывал...

Найденову показалось, что у него начинает кружиться голова

- Да что тут такого? В ''полтиннике'' с боевыми мешками приносят эту книжку, причем на русском языке...

- У кого видел? - вопрос был задан мягко, но Найденов почувствовал, что Михалыч, лучший шахматист полка, выигравший соревнования среди офицеров в прошлое воскресенье, обыграл его, как ребенка. Нужно было как-то выкручиваться.

- У Овчаренко, прапорщика, инструктора по комсомолу в политотделе.

Найденов действительно видел ''ГУЛАГ'' карманного издания на русском языке, ''духи'' действительно , отступая, порой подбрасывали их на горных тропах для расширения кругозора советских военнослужащих. Книжки эти, толщиной в два спичечных коробка, отпечатанные на тончайшей бумаге миниатюрными буковками, собирались и уничтожались с составлением актов. Миша Овчаренко был хорошим парнем, он уже заменился в Союз. Хоть бы он никогда не узнал об этом позоре, - подумал Найденов.

- Никому не пересказывал?

- Никому.

- Кстати, а где Олегов сейчас?

- В городе, заступил в наряд инспектором ВАИ. Что, будете допрашивать его?

- Ты извини, положено. Скажи вечером ему, чтобы зашел. Может, в шахматы сыграем?

- Нет, товарищ майор, в другой раз. Я пойду?

- Счастливо.

Михал-Михалыч встал, пожал вспотевшую руку Найденову и проводил его до двери, еще раз пожал руку и серьезно, глядя прямо в глаза, сказал:

- Спасибо. Благодарю за помощь.

Г Л А В А 12 .

Уперев приклад покрепче в плечо, Сима прицелился, поймал в перекрестие сначала лавку зеленщика, заставленную луком, помидорами, кандагарскими гранатами, мандаринами и прочей снедью, затем перевел перекрестие на '' Тойоту'' бело-желтой раскраски, такси, стоявшую на обочине, на скучающего небритого парня, безучастно стоявшего у стены. Сима рассмотрел его с ног до головы, сместил прицел влево и увидел советского офицера с красной повязкой на рукаве и палкой регулировщика в руке.

Чувствуя себя настоящим охотником, Сима прицелился. Офицер, надвинув на глаза выцветшую панаму, ссутулившись стоял на обочине, помахивая лениво черно-белой палкой. Чуть в стороне, в тени, потели в бронежилетах его патрульные.

Отличная машина, подумал Сима и нажал на спуск. Затвор мягко, почти бесшумно, клацнул. Офицер снял панаму и вытер платком пот со лба . И взводить самому не надо, размышлял Сима и снова прицелился. Офицер вдруг кому-то кивнул. Заинтересовавшись, Сима скользнул прицелом вправо и понял, что тот кивнул небритому парню, явно проявляющему какое-то беспокойство. Сима, на всякий случай, повинуясь интуиции, нажал на спуск, оставив изображение ничем не приметного парня на американской фотопленке.