Валерий Цапков - Шоколадная медаль

Настроение у Олегова было приподнятое, он чувствовал себя свободным человеком на перекрестке--куда хочу, туда и пойду.

... А между тем, он уже давно не шел, а ехал, причем в трамвае, в том смысле, что рельсы его судьбы были уже с железной неизбежностью проложены, вот только из-за обилия поворотов невозможно было предугадать маршрут, на котором ему еще предстояло увидеть и кокосовые пальмы и слонов...

Г Л А В А 15 .

Днем хотелось пить, ночью хотелось женщину, и все время хотелось в Союз. Это были константы, постоянные составляющие для всех. Найденову еще хотелось получить орден.

Батальон воевал мало, шансы на подвиг были мизерные. Оставалась одна надежда - тащить до посинения лямку службы, пока, наконец, комбат не скажет: ''Ладно, пиши на себя наградной...''

Однако на пути к ордену лежало много подводных камней, один из них храпел на соседней кровати. Разгульное поведение Олегова в последнее время комбат ставил в вину Найденову.

- В одной комнате живете, к тому же по должности должны взяться за него...

- Так ведь и по должности , и по званию мы наравне?!

- Ничего не знаю, - раздражался комбат, - вас в политучилище учили, что нужно делать: заслушайте на партсобрании, объявите выговор...

Найденов уныло слушал и вспоминал, как в Новосибирском политучилище на третьем курсе они на партсобрании взвода привлекли к партответственности Сашу Ситникова за то, что тот признался взводному лейтенанту Комкову о ночной пьянке взвода в казарме.

- А если не можете удержать, так следите за тем, чтобы он лишнего не пил.

- Если б он со мной пил...

- А это только вам минус, - ехидничал комбат, - участвуйте, с участием замполита пьянка превращается в политическое мероприятие.

Входная дверь вдруг скрипнула, открываясь, тусклая лампа дежурного освещения в коридоре высветила коренастую фигуру и рыжеватые усики старшего лейтенанта Бабенкова, командира взвода соседней роты, размещавшейся этажом выше. Несмотря на конопатую физиономию и светлые волосы, Бабенков утверждал, что он кореец, в доказательство чего порой потчевал друзей то черепаховым супом, то запеченным в углях дикобразом, то, что было ужаснее всего, жарким из собак, бегавших по полку.

- Мишуня, вставай, нам пора, - ласково потряс Бабенков плечо Олегова.

Мишуня что-то промычал в ответ, но не проснулся.

- Ну-ка вставай, завтра обижаться будешь, - более решительно встряхнул его Бабенков.

- Завтра мне в патруль, - пробормотал Олегов.

- То завтра, а сейчас - в другое место.

- Какое?

- Такое, - ответил Бабенков и осторожно глянул на неподвижно лежащих на своих кроватях Найденова и прапорщика Медведко, старшину роты. Четвертая кровать пустовала, ее хозяин, техник роты Маслов, был в ночном патруле.

Олегов тяжело поднялся и стал вяло одеваться.

-- Ты в чем?

-- Одевай кроссовки. Не забудь деньги, влетим - не откупишься в сухую.

Вот сволочь, - подумал Найденов и понял, что надо вмешаться, иначе утром опять выслушивать упреки комбата за слабое политическое руководство.

- Вы куда?

Олегов и Бабенков замерли.

- Если не секрет, вы куда? - уже с раздражением повторил вопрос Найденов.

- Да так, к друзьям в офицерский модуль решили сходить, - беспечно ответил Бабенков.

- Кстати, я тоже собирался сходить в модуль, - желчно произнес Найденов, быстро одеваясь и нашаривая под кроватью свои кроссовки производства города Кимры, своей тяжестью и прочностью намного превосходившие любые кроссовки западного производства.

- А ведь это неприлично, у нас вот подарок для друзей, а у тебя? Бабенков блеснул в лунном свете бутылкой.

- У него тоже пузырь в ящике, пусть берет и идем все вместе, - встрял в разговор сонный Олегов.

- Гм, - Бабенков озадаченно было примолк, но тут же добавил, - это меняет дело. Пошли.

При свете луны и ярких звезд дворец казался сказочным. Бесшумно ступая, они вышли через ворота и пошли вдоль крепостной стены, огибая толстые башни с узкими черными дырами бойниц. Оглядываясь по сторонам и напряженно вслушиваясь в шорохи ночного сада, они вышли к воротам резиденции. Огромные, чугунного литья ворота были надежно приперты боевой машиной пехоты, вместо замка.

- Где дежурный? - негромко окликнул Бабенков солдата в каске и бронежилете с автоматом наперевес, стоявшего в густой тени каменной колонны.

- В комнате отдыха...

Дежурным по КПП стоял сверхсрочник из оркестра, на разводе игравший на трубе. Сейчас он сидел за столом и безуспешно пытался поймать московское радио. Сделать это было нелегко, препятствовали горные хребты, тропосфера и не очень обжитый советскими радиостанциями диапазон японского ''Шарпа''

- Привет!

- Вечер добрый!

- Какой ночной пароль в городе ночью? - обменявшись приветствиями сразу взял быка за рога Бабенков.

- До четырех - Дексабз - ДэШэКа, а после...

- Достаточно!...

Протиснувшись в узкую щель между створками ворот и броней боевой машины, они бодро зашагали по дороге. Найденов волновался, обычно в город выбирались только на машине, в кузове должны были сидеть два автоматчика, и все четверо, включая водителя и старшего, должны были иметь бронежилеты, каски, автомат и три снаряженных магазина. Сейчас же они шли пешком, ночью, без оружия. Лишь оттопыривались карманы у Олегова и Найденова, но там лежала водка , неприятно царапая горлышком в паху.

- Надеюсь, ты понимаешь, что мы в госпиталь идем?--со смешком спросил Бабенков.

- Естественно, - буркнул Найденов. Он это понял сразу, как только от дворца Бабенков повел их в сад, а не через строевой плац к офицерскому модулю.

- Шурик, мы пешком или на такси? - очнулся Олегов, до этого он шел зевая и покачиваясь, дневной хмель до сих пор не выветрился.

- Мишуля, конечно на такси, - заверил его Бабенков, - а вот и оно.

Они приблизились к самому оживленному днем перекрестку города, за которым сразу начинался торговый квартал Спендзар. Ночью же на нем стояла лишь БМД рядом с безжизненным фонтаном.

- Дриш! - ночную тишину разорвал истошный вопль афганского постового.

- Иди ты...! - матерщиной отозвался Олегов, - Братьев по оружию не узнаешь, что ли?

Узнав братьев, постовой опустил ствол автомата с примкнутым штыком. Сердце у Найденова колотилось, он думал о том, что постовой мог, да и должен был выстрелить, а ночной выстрел в Кабуле никого бы не удивил. Вот и сейчас то с одной, то с другой стороны города слышались редкие выстрелы. Мощные прожектора с трех господствующих над Кабулом высот тут же вскидывались, стараясь нашарить, взять в перекрестие место беспорядков, что бы тут же, забыв о нем, взмахнуть лучом, как дубинкой, над другим районом города.

- Как дела, Мосол? - приветственно взмахнул рукой Бабенков, пнув при этом ногой консервную банку из-под каши, съеденной, как видно, не так давно патрульными прапорщика Мосолова, начальника ночного патруля на посту N 2.