Валерий Цапков - Шоколадная медаль

- Командор, в том квартале патруль! - со смехом прокричал ему мальчишка, пробегавший мимо него к кинотеатру.

- Черт! - ругнулся Олегов, маскировка была шита белыми нитками, хотя он, конечно, понимал, что с его европейской рожей в Кабуле не спрячешься. Он озадаченно посмотрел вслед мальчишке, скрывшемуся в дверях, над которыми висела афиша индийского мюзикла с рисунком бородатого мужика, державшего в руках ружье.

Он подошел к обочине дороги, увидел бело-желтую крышу легковушки и махнул рукой. Обшарпанная ''Тойота'' тормознула у тротуара.

- Базар! - коротко сказал Олегов и хлопнул дверкой.

- Маркет? - уточнил усатый водитель, имея в виду рынок в советском районе Кабула, трогая машину с места.

- Нет, базар! - твердо подтвердил Олегов.

Усатый услужливо кивнул головой, всю дорогу он пытался сообразить, что нужно европейцу без охраны на городском базаре, в глубине которого действовали законы, независимые от любой государственной власти, в том числе нынешней кабульской

- Пайса аст? - вежливо поинтересовался шофер, когда ''Тойота'' уже крутилась в переулках, где уличные торговцы так плотно разложили свои товары на тротуарах, что покупателям и места едва оставалось.

- Аст. Стоп, - коротко ответил Олегов и достал из кармана несколько бумажек. Решив не оставлять у таксиста прочной памяти о себе, он не сорил деньгами, прикинул расстояние и протянул две сотенных бумажки, что не намного превышало неписаный тариф владельцев частных такси.

До лотка торговца попугаями, павлинами и фазанами оставалось около ста метров, это было в самой толчее торгового квартала. Он шел сквозь густую толпу, оглушенный базарным гамом, глазея по сторонам. Какой-то старик в белой чалме испуганно шарахнулся в сторону, чуть не столкнувшись с ним и засеменил мелкими шажками, опасливо оглядываясь.

- Салют, командор! Купи бабу!--весело закричал торговец у стены, перед которым густо были разложены открытки с цветными портретами индийских и пакистанских красоток.

До места встречи оставалось метров десять, Олегов уже слышал птичий щебет, как вдруг ему преградили дорогу трое парней лет двадцати, заросшие бородами, в длинных национальных одеждах, широким складками висевшими на них. Они улыбались и молчали.

- Ну? - угрюмо спросил Олегов. Он чувствовал себя так, как чувствуют перед пропастью, которую нужно перейти по узкому бревну.

Вместо ответа тот, что стоял посередине, легким движением шевельнул полой пестрого халата и ткнул в живот Олегову дулом автомата Калашникова китайского производства.

- Парни, вы не ошиблись? - попытался храбриться Олегов.

Тот, что был с автоматом, молча кивнул в сторону, давая тем самым команду ''иди''.

Олегов кивнул головой и пошел, он успел краем глаза заметить, как два солдата в форме царандоя, с автоматами через плечо, видевшие эту сцену, засмеялись ему вслед. Его вели к какой-то харчевне, перед которой на деревянной крестовине, похожей на виселицу для группового повешения, на стальных крюках висели большие куски мяса, густо облепленные мухами. Он некстати вспомнил, что щенки и собаки в городе продаются на вес и спросил, повернувшись:

- Я могу надеяться, что меня здесь не съедят?

- Боро, - с улыбкой ответил ему парень в халате и подтолкнул в спину стволом автомата.

Олегов шагнул внутрь, ноздри залепило едким запахом незнакомой еды, длинный сумрачный зал был уставлен низкими столиками. В глубине на крошечном помосте сидел дряхлый старик и бренчал что-то восточное на балалайке, рядом с ним, на ковре, висела домбра и еще какой-то музыкальный инструмент. Увидев вошедших, старик перестал играть, но жирный мужчина за прилавком что-то сердито крикнул ему и тот снова затренькал. Олегова вели в глубину зала, когда он почти поравнялся со стариком, тот вдруг выдал пассаж из '' калинки-малинки''. Олегов успел отреагировать лишь поворотом головы, его снова толкнули в спину, и он оказался в подсобном помещении, скудно освещенном слабой лампочкой под потолком.

Олегов был готов уже ко всему, во всяком случае, старался убедить себя, что готов ко всему. Хотя он понимал, что это самообман, нельзя быть готовым ко всему. Что значит быть готовым к тому, что с тебя заживо снимут шкуру, или кастрируют, или выпустят кишки, а на их место аккуратно положат голову с выколотыми глазами?! Честно говоря, к этому он не был готов, как не был готов к тому, что его вдруг крепко схватят за руки и прыснут в лицо терпким аэрозолем, который своим пронзительным запахом заставит тут же забыть обо всем происходящем...

Г Л А В А 18 .

Чего он от меня хочет? - Эта тоскливая мысль вертелась в голове рядового Тарасова. Он ожидал от начальника особого отдела каких угодно вопросов: о колонне, о патруле, о корешах. Вместо этого он расспрашивает о паршивых политзанятиях, что, мол, замполит роты им рассказывает и какое впечатление от рассказа остается. Наверное, проверяет мою политическую зрелость, прежде чем бухнуть главным вопросом, решил Тарасов.

- ... А еще он учит английскому языку! - ляпнул, как ему показалось некстати, Тарасов.

- Кого? - подчеркнуто равнодушно спросил Михал-Михалыч и подавил рукой поддельный зевок.

- Марченко, - охотно ответил Тарасов и небрежно добавил, стараясь оставить у особиста впечатление о себе, как о парне открытом и словоохотливом, которому нечего скрывать, - он и блокнотик купил, Марченко в нем дневник пишет...

- Знаю, знаю, с дембельскими стишками, - засмеялся Михал-Михалыч, Люблю, кстати, почитать солдатский фольклор.

- Нет проблем, - деловито сказал Тарасов.

- Да ладно, ладно, - замахал руками Михалыч, - не подумай, что это я всерьез, тоже мне секрет нашелся. Просто я же понимаю, что солдат порой стесняется... Ну ладно, ты иди, были у меня к тебе еще вопросы, но поговорим в другой раз, сейчас у меня времени нет.

Следующего раза не будет, твердо решил про себя Тарасов, запахло жареным, возможно, это его и жарили, чтобы потом с аппетитом скушать...

- Андреич, сколько у тебя чеков? - спросил Тарасов у сержанта Андрианова, который сидел в курилке, блаженно подставив солнцу свою физиономию. Андрианов открыл глаза, посмотрел по сторонам и ответил:

- Сотни две. А что?

- Что бы ты хотел иметь на эти деньги?

- Штруксы, ''сейко'' и пару браслетов.

- А пара ''Ориентов'' не устроит?

Андрианов внимательно посмотрел на Тарасова.

- Ты что, дурак?

- Деньги нужны, причем срочно.

- Ладно, тащи.

Тарасов кивнул головой и пошел в сторону сортира. Почти подойдя, он оглянулся, никто за ним не следил, и свернул . Через груду мусора он перебрался ко входу в угловую башню крепости. Круглая двухэтажная башня, сложенная еще в двадцатых годах из толстенных камней, имела множество бойниц, тоннелей, лестниц, коридоров. Лестницы крошились и разваливались, пол в темных узких коридорах был усыпан мусором, копившимся десятилетиями, и битым кирпичом. Часовые ночью боялись стоять на этих башнях, постоянно слышались какие-то скрипы и шорохи, ходили упорные слухи о забытых подземных ходах, ведущих из дворца в город.