Теодор Гладков - Николай Кузнецов

Третий экземпляр начал свое путешествие в Москву…

Йозеф передавал свою информацию на протяжении многих месяцев 1943 года. Командование теперь располагало подробнейшими данными о всех поездах, миновавших Здолбуново. Радисты Лидия Шерстнева, испанка Ивонна, Марина Ких, Валя Осмолова, Аня Беспояско, Иван Строков, Виктор Орлов стали самыми занятыми людьми в отряде: ежедневно по нескольку часов, подменяя друг друга, они зашифровывали и передавали в Москву полные и совершенно точные сведения о прохождении фашистских транспортов через важный железнодорожный узел в тылу врага. Командир радиовзвода Лидия Шерстнева, отстукивая бесконечные шифровки, даже ворчала порой на обилие работы. Но сама она отлично понимала, что чем дольше ей и ее боевым товарищам приходится сидеть за ключом, тем меньше вражеских эшелонов доберется до фронта, тем легче нашему войсковому командованию будет предупредить замыслы врага, тем больше фашистов найдет смерть на советской земле.

Система «Йозеф – Иванов» была отработана настолько безукоризненно, что за все время своего существования не дала ни единой осечки. Ни одной гестаповской либо абверовской ищейке так и не удалось обнаружить, что секретнейшая военная информация утекает из комнаты со стальными решетками на окнах, в которой работал образцовый военный оператор.

К сожалению, в дни стремительного наступления Красной Армии на запад следы Йозефа затерялись.

…С тех пор, как фронт стал неудержимо откатываться на Запад, значительная часть здолбуновского подполья по сигналу командования смогла переключиться на диверсионную работу.

Красноголовец и его товарищи начали с ключевого объекта – паровозного депо. Они так рьяно взялись за ремонт паровозов, что их простой стал измеряться огромной цифрой в тысячи паровозо-часов. Фактически из всего подвижного состава немцы могли использовать не больше половины. Организацию снабдили маленькими, но чрезвычайно мощными и весьма удобными для работы магнитными минами. И начались взрывы…

…Вдоль состава, груженного боеприпасами и техникой, идет человек в старой, лоснящейся спецовке, В руке у него молоток на длинной деревянной ручке. Через каждые несколько шагов он останавливается, и раздается звонкое «тук-тук»! Звук чистый – значит, скат в порядке. Осмотрщик идет дальше. Обычная, привычная картина. Она не вызывает ни малейшего интереса у часовых на тормозных площадках. Грязно-серые мундиры, толстой кожи сапоги с нерусскими широкими голенищами, глубокие горшки касок. На шее автоматы. Вся станция забита охранниками. Кажется, что от их колючих взглядов не укроется ничто. И все же укрывается самое главное: точно рассчитанным движением осмотрщик выхватывает из-за пазухи плоский темный брусок и пришлепывает его под буксу. Брусок прилипает – голыми руками не отдерешь. И снова тук-тук, тук-тук! Вроде бы ничего и не изменилось.

Нет, изменилось… Этот эшелон на фронт не попадет. Часовые на тормозных площадках с губными гармошками в оттопыренных карманах – уже покойники.

Особенно не везло эшелонам с нефтепродуктами, в которых остро нуждалась фашистская армия. Их перевозили из Плоешти (Румыния) большей частью в двадцатипятитонных цистернах. Подпольщики их любили за экономичность. На весь длинный состав требовалась всего-навсего одна «магнитка». Стоило ей взорваться, как бушующее пламя охватывало весь эшелон.

Мины были замедленного действия. Эшелоны взрывались нескоро. Поэтому неуловимых диверсантов гитлеровцы искали – разумеется, безуспешно – далеко от Здолбунова.

Остроумный способ устраивать крушения придумал старейший железнодорожник, опытный тормозной кондуктор Яков Тыщук, сражавшийся на бронепоезде за Ровно еще в годы гражданской войны.

Этот способ мог родиться только в голове человека, знающего порядки на железной дороге как свои пять пальцев. Тыщук как раз и был таким человеком. В один прекрасный вечер состав, который он обслуживал, остановился на несколько минут в Славуте. Тыщук вышел на перрон размять ноги. Степенный, благообразный, со свистком на шее, он спокойно прошел вдоль стоявшего на параллельном пути воинского эшелона и незаметно снял оградительный сигнал с хвостового вагона. Потом так же размеренно вернулся к себе. Через несколько минут разразилась катастрофа: прибывший на станцию новый поезд на полном ходу врезался в воинский эшелон. Вопреки известной поговорке стрелочник виноват не был; он не мог видеть оградительного огня, означающего, что путь уже занят. Впоследствии этот прием несколько раз и с неизменным успехом повторяли и другие подпольщики.

Диверсии, одна смелее другой, следовали теперь непрестанно.

Леонтий Клименко с несколькими товарищами вывел из строя поворотный круг, что вынудило часть паровозов ходить только задним ходом и, следовательно, снизить скорость движения. Потом он же подорвал эшелон с живой силой на выходной стрелке станции. Авраамий Иванов сжег состав с авиационным бензином.

Но самым громким делом здолбуновцев и присланных им в помощь разведчиков из отряда стал взрыв 12 августа 1943 года…

Битва на Курской дуге была в разгаре, когда в отряд пришел из Москвы приказ – во что бы то ни стало, любой ценой уничтожить имеющий исключительное значение Прозоровский мост – единственный двухколейный железнодорожный мост через реку Горинь между Шепетовкой и Здолбуновом. Мост этот усиленно охранялся, и по очень серьезной причине – его уничтожение или даже недолгий вывод из строя прервало бы снабжение гитлеровской действующей армии в самое напряженное для вермахта время.

Командование отряда и само уже нацеливалось на мост, но каждый раз откладывало диверсию из-за ее чрезвычайной сложности. Но теперь поступил прямой приказ Центра, который, естественно, следовало выполнить без отлагательства.

А вот как?.. Основная трудность заключалась в очень сильной охране моста – ее несла целая рота солдат. Со стороны обоих въездов угрожающе уставились в небо стволы зенитных орудий. Разведчики нащупали там же несколько тщательно замаскированных батарей минометов и до двух десятков пулеметных гнезд. С наступлением темноты и до самого рассвета над мостом и его окрестностями каждые несколько минут взлетали в небо осветительные ракеты и опускались на парашютиках, заливая землю ослепительно-белым, мертвенным светом. Дежурные пулеметчики то и дело на всякий случай выпускали в разные стороны длинные очереди веером.

Иначе говоря, о том, чтобы подойти к мосту со стороны въездов, не могло быть и речи. Аналогичные меры предосторожности не позволяли подобраться к нему и по воде. Нужно было искать какое-то принципиально иное решение.