Светлана Алексиевич - Зачарованные смертью

На свадьбе его гуляла... Когда он Лизку взял... Не бил он ее, не пил... Оставила, когда детей вырастили, сына и дочку. Плакал:

- Что я без Лизки? У детей своя жизнь. Сын днем на заводе, а вечером магнитофоны, утюги чинит. Двое детей. Надо жить. А дочка далеко...

Я ему советовала:

- Саша, найди хорошую женщину. Сопьешься.

- Стаканчик налью... Фигурное катание погляжу и спать лягу.

Пил, но не запивал, как другие, и одеколон "Гвоздика", и стеклоочиститель. Теперь бутылка водки стоит, как раньше пальто. Пейте свободу! Кушайте свободу! Развалили такую страну! Державу! При Горбачеве, при Ельцине. А я и лес валила, и шпалы на себе тягала... Вчера три часа стояла в очереди за молоком - и не хватило. Немецкую посылку с подарками принесли, а мне ее не надо. Немцы с овчарками идут, а мы - в болоте, в воде... Бабы, дети... И коровы наши стоят с нами... Молчат...

Не хочу я немецкого печенья и немецких конфет! Не возьму!

Во! Так мы с ним сядем на лавочке... Он газеты почитает, мне расскажет. Развалили такую страну! Разворовали... Ходят слухи... Люди видят... Пошли в лес за грибами, а там кострище: вытягивали простыни новые, носки... Вредительство! Колбасу закапывают... Консервы... Продали такую страну! Обманули народ... А я лес валила, шпалы на себе тягала... Была и за мужика, и за коня. Покушать не всегда хватало, но красную грамоту дадут... Я гордая... Я стахановкой была и депутатом. Я думала, что когда-то буду хорошо жить. Верила. А вышло - обман... Великий обман...

О смерти он никогда, ни слова. Может, в один день решил? А я дозваться, допроситься ее не могу...

Старики раньше сидят на лавочке. Беззаботно. А сейчас на пенсию не проживешь. Ко бутылки по городу собирает. Кто возле церкви с шапкой стоит. А кто талоны продаст, купоны. Водку. У нас затоптали в винном отделе человека... Я чай без булочки попью, и ладно. В войну мечтала белого хлеба вволю поесть. И сейчас. Но я последнее со двора вынесу, отдам, только бы войны не было.

С мебельной фабрики гроб привезли, его товарищи. Красивый гроб, сосной пахло. Он любил дерево, сосну... Любил березу, липу, но сосну больше. На работу утром веселый бежит, шутит. Вернется, в дом не спешит. До огней на скамейке, как пережидает. Во дворе - люди, дети. Барак наш был веселый, дружный. Мы жили все вместе, одной семьей и в будний день, и в праздник. У тебя нет - я дам, а у меня не стало - ты принесешь. На демонстрации ходили, оденемся чисто, детям шарики красные купим...

Всю жизнь работали, строили социализм. А теперь говорят, что социализм кончился.

Поезда стучат, стучат. Чужие люди, что вам надо? Старость - печаль...

Принес он с работы большую коробку с красным бантом. Показал.

- На пенсию проводили. Торжественно. Часы подарили. На стену повешу: тик-так, тик-так...

- Отдохнешь, Саша. Нагорбатились мы. Хватит. - Говорю так и вижу, что невеселый он, нерадостный. Ой как невеселый! Утром теперь ему бежать некуда...

Два месяца посидел на лавочке. Скучный. Небритый.

Сидит и молчит. Последнюю неделю слова никому не сказал. Кота позовет. За-мо-о-олчал человек перед смертью... Только смотрел на все...

Хожу-хожу, оглянусь: кажется, он идет, за спиной стоит... Оглянусь никого... На сорок первый день его дочка стала тут жить. Из Магадана приехала с детьми, без своего угла маялась. Старый барак, а все же свой дом. Молодая, думает, что временно. А может, как и мы, на всю жизнь...

Чужие люди, что вам надо? Не допрашивайте, не допытывайте... Одинаковой смерти нет... Слышите, как поезда стучат..."

История о том, что, если вы найдете у себя в подушке

кусок галстука и куриные кости,

галстук нужно повесить на кресте при дороге,

а кости отдать черной собаке

Тамара Суховей - официантка, 29 лет

"...Маленькая, я пришла со школы, легла, а утром не поднялась с кровати. Повезли к врачу - нету диагноза. Тогда кинулись бабок искать, знахарку. Дали нам адрес, полетели по тому адресу. Бабка кинула на карты и говорит матери:

- Придете домой, распорите подушку, на которой дочка лежит, там найдете кусок галстука и куриные кости. Галстук - повесьте на кресте при дороге, а кости отдайте черной собаке. дочка встанет и пойдет. Свекруха заколдовала.

Ничего хорошего, красивого я в жизни не видела, и травилась. и вешалась...

Я сама из деревни, приехала в город, всех боялась. Но все едут в город - и я. Старшая сестра тут жила, она меня забрала:

- Поступишь в училище, станешь официанткой. Ты красивая, Томка. Найдешь себе мужа военного. Летчика!

Первый муж у меня был хромой, маленький. Подруги отговаривали:

- Зачем он тебе? Он больной, скоро умрет. За тобой такие парни ухаживают!

А я с детства любила фильмы про войну, где женщины ждут своих мужей с фронт, хотя бы какой вернулся - без ног, бе рук, но живой. К нам в деревню одного привезли без обеих ног, так жена его по двору на руках носила. А он пил, безобразничал. Повалятся, она его подберет, в корыте помоет и посадит на чистую постель...

Я не понимала, что такое любовь, я и сейчас не знаю, что это, я его пожалела, приласкала. Мы прижили с ним трое детей, и он стал пить, гонялся за мной с молотком...

Уже вторым ребенком была беременна, когда из деревни пришла телеграмма: "Приезжай на похороны. Мать". Цыганка перед этим мне на вокзале гадала:

- Ждет тебя дальняя дорога. Похоронишь отца и будешь долго плакать.

Не поверила. Отец был здоровый, спокойный. Мать пьянствовала, с утра лежит, а он и корову подоит, и картошки наварит, все сам. Он сильно ее любил, она его приворожила, что-то она знала, какое-то зелье.

Сижу у гроба, плачу, соседская девочка мне шепчет:

- Тетя Тома, баба деда чугуном убила, а мне сказала, чтобы я молчала, она купит килограмм шоколадных конфет.

Мне стало страшно, и, когда в хате никого не осталось, все ушли, раздела отца и искала на нем синяки. Синяков не было, только на голове большая ссадина. Показала матери, она сказала, что это он дрова колол и палка отлетела, ударила. Сижу возле него всю ночь и чувствую, что он хочет мне что-то рассказать... А мать не отходит от нас, трезвая сидит. она нас одних не оставляла, пока мы его не закопали.

Родная мать, она меня родила... Продала она дом, сарай сожгла. чтобы страховку получить, и прикатила ко мне в город. Тут нашла себе другого, и он сына с невесткой прогнал, а ей квартиру отписал. Она их привораживала, она что-то знала, какое-то зелье. А мой за мной с молотком гонялся, пока голову два раза не проломил...

Ничего хорошего, красивого я в жизни не видела...

Прихожу на работу побитая, уплаканная, а надо улыбаться, кланяться. Директор ресторана позвал в кабинет:

- Мне тут твоих слез не надо. У самого жена парализованная дома второй год лежит - и лезет ко мне под юбку...

Мать с отчимом два года не пожила. Звонок:

- Тамара, умер Григорьевич. Приходи, помоги хоронить. Повезем в крематорий.