Светлана Алексиевич - «Мы совершенно не готовы к будущему»

Интервью Светланы Алексиевич, лауреата Нобелевской премии по литературе (2015), журналисту Н. Ажгихиной

Писатель Светлана Александровна Алексиевич родилась в послевоенной Беларуси в 1948 году. Белорусская земля испытала весь ужас кровавой бойни Второй мировой войны. На этой земле было разрушено почти 98 % городов — 209 из 270 — и 9200 деревень; практически уничтожена столица — Минск. За годы оккупации гитлеровцы провели свыше 140 карательных операций, на территории Беларуси было создано около 250 лагерей советских военнопленных, 350 концлагерей для гражданского населения и 186 еврейских гетто, в которых было уничтожено более 715 тыс. евреев. На принудительные работы в Германию было вывезено 400 тыс. человек. За годы войны на земле Беларуси погибло свыше трех миллионов жителей — то есть каждый третий.

Судьба Алексиевич была определена до ее рождения. Войной. Советской диктатурой. Страданием и силой духа ее народа. Из этого был рожден писатель.

Первая документальная книга Алексиевич «Я уехал из деревни» была составлена из рассказов советских белорусских колхозников, бежавших за лучшей жизнью в город; она должна была выйти в 1976 году, но набор рассыпали по указанию отдела пропаганды ЦК компартии БССР за «непонимание аграрной политики» партии. Подлинную известность получили другие ее книги в жанре художественно-документальной прозы — хотя и их путь был тернист. «У войны не женское лицо» стала первой опубликованной книгой С. Алексиевич. Эта документальная повесть, основанная на интервью с женщинами, участвовавшими в Великой Отечественной войне, была опубликована в 1985 году. За ней последовала книга, написанная по воспоминаниям детей, переживших войну, — «Последние свидетели: книга недетских рассказов». «Цинковые мальчики» (1989) стала следующей работой Алексиевич — книга об Афганской войне, о погибших на ней молодых ребятах, а еще — о цинизме советских правителей, бросивших этих парней в кровавую бойню. Афганская кампания стала той последней каплей боли и народной ненависти, которой захлебнулась советская диктатура. Власть компартии пала; осталось выжженное ею постсоветское пространство. Котороене отпускало писателя. Так появились ее « Зачарованныесмертью» и «Чернобыльская молитва». Эта, последняя, книга имеет подзаголовок «Хроника будущего», здесь Алексиевич впервые для себя затронула тему техногенной катастрофы.

Далее она обратится к проблеме девальвации культуры, нравственной энтропии современного общества и травме т. н. homo soveticus , что не смогла зарубцеваться за прошедшие десятилетия. Об этом, в частности, ее «Время секонд хэнд» (2013). Алексиевич говорит о своих героях: «Мне кажется, я знаю этого человека, он мне хорошо знаком, я рядом с ним, бок о бокпрожила много лет. Он — это я. Это мои знакомые, друзья, родители…»

Книги С. Алексиевич переведены на английский, французский, немецкий, шведский, польский, китайский, норвежский и другие языки. Она — лауреат множества литературных премий и наград, среди них — премия Ремарка (2001), американская Национальная премия критики (2006), приз читательских симпатий российской премии «Большая книга» (2014), российская независимая премия «Триумф», немецкая премия «За лучшую политическую книгу» и др. В 2013 году Алексиевич стала лауреатом Международной премии мира немецких книготорговцев.

Светлана Алексиевич — лауреат Нобелевской премии по литературе (2015), с формулировкой «за её многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время». Впервые Нобелевская премия была присуждена писателю, работающему в жанре художественно-документальной литературы.

Она пишет на русском языке и считает себя воспитанной русской культурой. Перебрав десяток стран, С. Алексиевич вернулась в Беларусь. Там ее читатель. Ее герой. Иногда ее книги определяют как цикл, как хронику Большой Утопии. Но важно помнить, что ее герои и ситуации — не художественный вымысел, а реальность прошлого, ХХ века. Как и века наступившего. Мы все, где бы мы ни жили, — герои книг Светланы Алексиевич.

От редакции

Н. Ажгихина:— Светлана, мы с Вами встретились в середине 1990-х, это уже больше 20 лет назад, и всякий раз — в Москве, в Европе, Минске — говорили о человеческой природе, о памяти, о гене агрессии и деструкции в человек, и о том, как его преодолеть. Сегодня агрессия и нетерпимость стали общим местом повсюду; в России после выборов, судя по последним выступлениям СМИ, она даже набрала новую высоту. Мы — «в кольце врагов», все инакомыслящие — тоже «враги»… Почему так?

С. Алексиевич— Ненависть в обворованных, обманутых, униженных людях ищет выхода. И эти процессы ненависти, в общем, достаточно грамотно направили вовне, против внешнего врага; уже давно это произошло, произошла полная милитаризация сознания. Это такая форма отвода вовне энергии, которая может взорвать что-то внутри. Ничего нового здесь Путин не изобрел. У меня была статья, которая называлась «Коллективный Путин». Я писала там о том, что дело не в Путине. Путин просто аккумулировал, артикулировал желания — у кого-то ясные, у кого-то неясные, — желания общества, которое действительно чувствовало себя униженным, обворованным, обманутым. Мы, те, кто делал перестройку, задавали себе, среди прочего, вопрос: «Почему молчит народ?» Когда я поездила по России, уже значительно позднее, побывала в глубинке, я поняла, почему молчал: он не понял, что произошло, он не ждал этого. То есть обновления, какого-то освобождения от вранья— ждал. Но то, что произошло потом, ему было просто непонятно. Перестройку делала какая-то часть интеллигенции в больших городах во главе с Горбачевым. А остальные? Люди были в совершенной прострации. Никакого капитализма они не хотели. Может быть, идея капитализма вообще не совпадала с ментальностью русской. И когда Путин произнес: «Вокруг враги, мы должны быть сильными, нас должны уважать», — все встало на свои места. Вот так люди знают, как жить. И они опять сбились в мощное народное тело.

Н.А.: — Но ненависть? Откуда ее столько? Неужели русские такие злые от природы? Неужели в прошлом (а оно как будто замещает настоящее в последнее время) мы хотим видеть только победоносные битвы — неважно, какой ценой победы в них были достигнуты? Только тиранов? Ведь было в истории и много другого…

С.А.:— Можно сказать, что мы — военные люди, и любая неудача возвращает нас назад. Сейчас мы отброшены почти в Средневековье. Когда я ехала по Москве прошлым летом, то видела огромное количество людей, которые стоят, чтобы увидеть какой-то религиозный обряд. Чьи-то мощи, кажется. Это — форма побега от того, что происходит вокруг сейчас.