Светлана Алексиевич - «Мы совершенно не готовы к будущему»

С.А.:— Сегодня новое популярное веяние — абсолютная вера в технологии. Когда-то так верили в химию. Потом — в физику, это увлечение было до самого Чернобыля. Сегодня многие считают, что именно технологии, роботы помогут решить все проблемы. Но я верю: мир спасет гуманитарный человек. Лично я удивляюсь и не могу понять, почему русская элита — ведь не все же там путинцы и ура-патриоты, — не говорит о самых важных вопросах: о природе, которая восстала против нас, о гуманитарных знаниях, которые изгоняются из школы. Надо защищать не только отдельного человека, но очень важно защищать гуманитарное знание, гуманитарного человека как вид. Что первое сделал Трамп, когда пришел в Белый дом? Выбросил все, что имело отношение к окружающей среде, к проблемам потепления. Сегодня вообще нет стратегического взгляда в будущее.

В наше время совпали две катастрофы: политическая катастрофа, «холодная война», — и космическая катастрофа. Чернобыль, Фукусима — человек к этому не готов. Политика — это более знакомо; белые, красные — это проще. А Чернобыль показал наше незнание, наши пределы. И я удивляюсь, почему об этом философы не говорят, даже наши белорусские. Сегодня не обязательно воевать, не обязательно Путин или Трамп захотят войну; просто что-то, кто-то может сорваться — и все исчезнет. Технический прогресс — это разновидность войны сегодня. Но мир спасет не технология, а культура.

Н.А.:— Что могут сделать писатели, гуманитарии в сегодняшнем агрессивном и разорванном мире?

С.А.:— Вырабатывать культуру сопротивления распаду и агрессии.

Я не знаю, почему либералы стали так рано сдаваться. Потребительство оказалось очень пронырливо. В советское время, в нашем аскетизме, мы не знали, что это такое. И многие боятся… Мы знаем друг о друге на уровне коллективной мифологии и «холодной войны», мы недостаточно любопытны. Все демонизируют Путина, а дело не в конкретном человеке, но в коллективном Путине…

Н.А.:— Вы были членом российского ПЕНа до его трансформации в прогосударственную структуру, теперь — член инициативной группы Ассоциации «Свободное слово», новой организации, которая защищает права художника и журналиста, право на выражение независимого мнения. Почему это важно для вас? Что могут сделать творческие организации?

С.А.:— Мы должны не отступать. Беда, что многие такие организации разлагаются изнутри. Как тот же российский ПЕН. Их покупают. Надо искать новые формы сопротивления. Сейчас писатель не соберет стадион, но 700–800 человек точно придут. Надо найти слова, которые помогли бы людям. Мне понравилась одна женщина, она ко мне подошла после выступления и сказала: «Я не сильный человек, но я знаю, что я всегда буду на стороне добра». Надо об этом больше говорить. Политолог Александр Морозов у нас на заседании Клуба об этом очень точно сказал. Все зависит от личного мужества каждого из нас. Или его отсутствия. Ведь кто-то предал Серебренникова. А Малобродский не предал. И многие именно тогда поняли — это касается всех. И стали солидаризироваться. В следующий раз придут за тобой. Такая проба. Тест. Все стали опасаться и думать, как быть, это уже новый момент.

Н.А.:— Судьба Нобелевских лауреатов в России — быть поруганными соотечественниками. Бунин, Пастернак, Бродский, даже правоверный вполне Шолохов. И вас обвинили в русофобии практически сразу после премии и Нобелевской лекции. Нашлись коллеги-писатели и журналисты, которые не постеснялись просто лгать. Российская Общественная коллегия по жалобам на прессу по обращению Ассоциации «Свободное слово» осудила агентство «Регнум», разместившее сфальсифицированное интервью; к сожалению, об этом решении знают немногие. А о том, что Алексиевич — русофобка, — многие. Вас это тревожит?

С.А.:— Я дала журналисту шанс, хотя понимала, что у него есть своя задача. Я думаю, читатели все увидят сами. Мне лично очень помогают живые лица, голоса тех людей, с которыми я встречалась в Москве, в Петербурге.

Н.А.: — Что бы вы пожелали российско-западному культурному взаимодействию, которое почти заморожено?

С.А.:— Важно дать слово людям культуры, иной диалог сегодня проблематичен. Должны быть личности, готовые включиться в этот диалог. Тот же Международный ПЕН. Не нужно делать массовок, Интернети новые технологии помогут. Руту Ванагайте, ее выступление у нас в Клубе, посмотрело более миллиона человек. Потом ее перевели на русский. Мне кажется, важно говорить об актуальных темах, которые волнуют людей, определяют наше время. Тема палача и жертвы сегодня оказалась очень актуальна. Я думаю, точно так же надо больше привозить людей в Россию. Надо противостоять ненависти.

Пришло время сопротивляться. В тоталитарном обществе может произойти всё что угодно. Вот российскийПЕН издает воинственные сборники. Представить, что писатель может быть на стороне войны, — это было невозможно еще совсем недавно.

Я вернулась, потому что считаю: писатель должен жить дома. Мы воспитаны в культуре борьбы, но удивительно, как мы потеряли эту культуру. Один писатель мне сказал: «Нам всем есть что терять, Как можно не быть доверенным лицом Путина, если у сына ресторанчик?» Надо сопротивляться!

Интервью — Надежда Ажгихина,

член инициативной группы ассоциации «Сводобное слово»

Минск — Москва