Марк Галлай - Встречи

Но при всем том был отнюдь не розово-благостным. Любил созорничать, бывал довольно хлёсток в выражениях. Думаю, что и в этом отношении не выглядел «белой вороной» в среде своих друзей — фронтовых разведчиков. И вообще принадлежал к категории людей, довольно мало заботящихся о соблюдении так называемых внешних приличий. Но все это, повторяю, не выходя из органически свойственной ему ровной, внешне спокойной манеры поведения. Драгоценным умением оставаться всегда самим собой он владел вполне.

Горько подумать, сколько мог бы ещё сделать не только для литературы, но для всего нашего общественного сознания этот талантливый, независимо мыслящий, щедрый к людям человек, волею судьбы не доживший до пятидесяти лет!

Миллионы людей познакомились с Александром Яковлевичем Каплером как с ведущим «Кинопанорамы». Я — не исключение. То есть, конечно, я и раньше знал, что он — автор сценариев многих запомнившихся нам, выделяющихся из общего ряда фильмов, в том числе таких как «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году». Знал и помнил об этом даже в то десятилетие, когда в титрах этих фильмов фамилия сценариста отсутствовала, а сам сценарист пребывал в лагере. Но впервые увидел Каплера воочию — только на экране телевизора.

«Кинопанорама»! С той поры первых послевоенных лет, когда телевидение как-то сразу и прочно вошло в наш быт, трудно было бы назвать передачу более популярную, чем «Кинопанорама». Даже самые завзятые телескептики (типа: «телевизор не смотрю принципиально»), и те для «Кинопанорамы» делали исключение.

Почему? Конечно, в значительной степени просто из интереса к самому содержанию этой передачи — кто из нас не любит кино и не хочет побольше знать о том, что происходит на экране и вокруг него! И все же главное очарование «Кинопанорамы», с первых дней её появления в нашем телевидении, состояло в личности ведущего. Именно личности, в полном смысле этого слова.

Умный, ироничный, обаятельный, на редкость естественный, обладающий не просто широкой, но явно не книжной по своему происхождению эрудицией — перечень привлекательных свойств ведущего «Кинопанорамы» Алексея Яковлевича Каплера нетрудно было бы продолжить. В истории кинематографа и всех его делах Каплер чувствовал себя как дома. Впрочем, почему «как»? Просто — дома.

Кажется, он был не первым ведущим «Кинопанорамы». Но именно он создал этой передаче широкую популярность, сделал её одной на наиболее любимых телезрителями.

Очень забавно рассказывал Каплер о том, как расстался с «Кинопанорамой». Естественность его поведения перед телекамерой, доверительная манера обращения к зрителю, откровенность суждений определённо шокировали телевизионное и, видимо, не только телевизионное, но и более высокое начальство. Признаки своего неудовольствия оно неоднократно высказывало, но, пока «Кинопанорама» шла как прямая передача — непосредственно в эфир, — подобные выражения неудовольствия носили характер выстрелов вдогонку. Однако вскоре прямые передачи были отменены (возродились они лишь в 80-х годах, вместе с пришедшей к нам гласностью). И тут-то столкнулся Каплер с тем, что записи его передач интенсивно кромсают, выбрасывают из них все откровенное, непосредственное, хотя бы ненамного отличающееся от того, как и что сказало бы упомянутое начальство на его, Каплера, месте. От раза к разу купюры становились все более беззастенчивыми. В конце концов Каплеру надоела эта неравная борьба и он написал руководству Гостелерадио письмо, в котором просил освободить его от обязанностей ведущего «Кинопанорамы» — с развёрнутым и предельно откровенным изложением причин, заставивших его принять такое решение.

— Я думал, — рассказывал об этом Алексей Яковлевич, — что они хотя бы на минуту сделают вид, будто уговаривают меня не настаивать на уходе. Не тут-то было. Освободили мгновенно. Видимо, сильно опасались, как бы я не передумал.

…Вернёмся, однако, к тому, теперь уже довольно далёкому, времени, когда в один прекрасный день автор этих строк неожиданно получил приглашение принять участие в очередной передаче «Кинопанорамы». До этого с Каплером мы были знакомы, что называется, шапочно. Кто-то где-то представил нас друг другу, этим знакомство и ограничилось.

Но в телевизионных передачах мне к тому времени уже несколько раз участвовать приходилось. И помню, как — может быть, по контрасту с привычным уже пусть относительным, но все же порядком в авиации — меня каждый раз поражала, если можно так выразиться, неотлаженность самого процесса организации и проведения телепередачи. Создавалось впечатление, будто эта отрасль искусства и техники только что зародилась — существует от силы месяца полтора-два. Кого-то ищут, кому-то что-то поручают, на ходу распределяют обязанности. Словом — первый день творения! И в этой обстановке руководители передачи, режиссёры, а особенно те, кому предстоит появиться на телеэкране, привычно нервничают… Тут мне очень хотелось бы сказать, что, мол, сейчас, много лет спустя, на телестудиях царит образцовый порядок, распределение функций между сотрудниками поражает своей чёткостью и так далее… Впрочем, не о том сейчас речь. И вспомнил я обстановку телестудии того времени лишь потому, что в тот день, придя на передачу «Кинопанорамы», с полной очевидностью увидел, какое заметное благотворное влияние на общую атмосферу в студии оказывал Каплер. Всем своим видом он демонстрировал непоколебимую уверенность в том, что каждый сделает своё дело, ничто не будет упущено, никто не подведёт — и это действовало: никто и вправду не подводил… Даже поторапливал замешкавшихся Каплер хотя и настойчиво, но как-то очень не нервозно. Мне подумалось: «Хорошо работать с этим человеком».

И лишь несколько лет спустя, когда я ближе познакомился, а потом и подружился с Каплером и понял, насколько эмоционален, чувствителен ко всякого рода внешним воздействиям, легко раним был этот человек, только тогда я в полной мере оценил то, казалось бы, олимпийское спокойствие и видимую невозмутимость, которые он так успешно демонстрировал в день нашей первой встречи на телестудии. Эмоциональность эмоциональностью, но кроме неё и, пожалуй, раньше всего прочего Каплер обладал сильной волей. Настолько сильной, что владел высшим её проявлением — умением обращать её на самого себя. И при этом не терять ни грана естественности… В супермена не играл никогда.

Передачи в те годы не записывались, а, как я уже говорил, шли прямо в эфир. Наверное, это обстоятельство тоже добавляло режиссёру и прочим участникам работы некоторую дополнительную порцию стресса (хотя само это слово — «стресс» — стало модным позднее). Но Каплер продолжал и перед работающей телекамерой оставаться таким же, каким был полчаса назад, таким же, каким бывал всегда.