Лев Балаян - Сталин и Хрущев

В конце своей байки Хрущёв добавил «изюминку»: «Вот этим компроматом Берия и держал Сталина на крючке».

Если считать началом революционной карьеры Сталина 1898 год, когда, будучи семинаристом он вступил в первую грузинскую социал-демократическую организацию «Месаме-даси» («Третья группа»), то нетрудно, наверное, представить себе четырёхлетнего Никитушку, с напряжённым вниманием впитывающего в себя будоражащие детское воображение разговоры крестьян родного села Калиновка Курской губернии о том, что в далёком грузинском городке Гори есть сапожник-мироед, некто Бесо Иванович (тоже из бывших крестьян), который эксплуатирует аж целых десять человек, а вот сын его, претендующий на звание «народного заступника», имеет намерение скрыть этот позорный факт своей «подмоченной» биографии…

Если Сталин в свои 14 лет, будучи, по собственному признанию, «вышиблен из православной духовной семинарии за пропаганду марксизма» начал тогда же революционную деятельность, то Хрущёв в свои 14 лет, переехавший в 1908 году с родителями под Юзовку ( ныне Донецк), пас овец и телят да чистил котлы на шахтах. А тем временем И.В. Сталин в том же 1908 году организовывал рабочие забастовки в Баку, с марта по ноябрь был узником Баиловской тюрьмы, а в ноябре был сослан в Сольвычегодск Вологодской области сроком на два года.

И такой красноречивый факт к биографиям Великана и Пигмея: в 1912 году находившегося в вологодской ссылке И.В.Сталина заочно избирают на 6-й (Пражской) Всероссийской партконференции членом Центрального Комитета партии большевиков, он совершает побег, его вновь арестовывают и высылают в Нарымский край, и – вновь побег и нелегальная революционная деятельность…

Вся же «революционная» деятельность Никиты Хрущёва, ученика слесаря на заводе Боссе, ограничивается сбором пожертвований для семей убитых на Ленских приисках в апреле 1912 года и распространением газеты «Правда» в 1914 году. И всё! Дмитрий Шепилов в своих воспоминаниях пишет: «Всё, что говорили о революционной деятельности Хрущёва с 14 лет – это ложь».

И все разговоры Хрущёва о якобы «трещавших от пыток костях» по поводу сокрытия факта нетрудового происхождения, и о социальном эгоизме рабочего класса (расстрелянного им в Новочеркасске) – не более, чем злобная классовая месть взбесившегося плебея, в разговоре с Д. Шепиловым гордившегося тем, что всё его образование – «учился у попа всего одну зиму за мешок картошки».

Что касается хрущёвской фразы: «Вот этим компроматом Берия и держал Сталина на крючке», – то, думается, её можно оставить без комментариев.

Честнейший Рыбин пишет: «Какое же главное открытие сделали мы, прочитав книгу Хрущёва? Оказывается, Сталин был пьяницей. Из всех рассуждений на эту тему я для краткости ограничусь одним: «Он ещё в молодости имел склонность к пьянству. Видимо, это у него было наследственное».

Комментарий телохранителя И.В. Сталина: «Вот так сюрприз! А мы-то об этом даже не подозревали. Чтобы доверчивые читатели не приняли всерьёз очередной анекдот, на которые Хрущёв был мастак, уточняю: Сталин предпочитал только вина «Цинандали» и «Телиани». Случалось, выпивал коньяк, а водкой просто не интересовался»… С 1930 по 1953 годы охрана видела его «в невесомости» всего дважды: на дне рождения С.М. Штеменко и на поминках А.А. Жданова..

Все видели, что Сталин относился к Жданову с особым теплом. Поэтому после похорон устроил на даче поминки. Уезжая вечером домой, Молотов наказал Старостину: «Если Сталин соберётся ночью поливать цветы, не выпускай его из дома. Он может простыть».

Да, уже сказывались годы. Сталин легко простужался, частенько болел ангиной. Поэтому Старостин загнал ключ в скважину так, чтобы Сталин не мог открыть дверь. Впустую прокряхтев около неё, Сталин попросил: «Откройте дверь» – «На улице дождь. Вы можете простыть, заболеть», – возразил Старостин. – «Повторяю: откройте дверь!» – «Товарищ Сталин, открыть вам дверь не могу». – «Скажите вашему министру, чтобы он вас откомандировал! – вспылил Сталин. – Вы мне больше не нужны». – «Есть!» – козырнул Старостин, однако с места не двинулся.

Возмущённо пошумев, что его, Генералиссимуса, не слушается какой-то охранник, Сталин ушёл спать. Утром Старостин обречённо понёс в машину свои вещи. Тут его вызвали к Сталину, который миролюбиво предложил: « О чём вчера говорили – забудьте. Я не говорил, вы не слышали. Отдыхайте и приходите на работу»…

Анатолий Рыбин справедливо замечает: «Если Сталин всё-таки хотел поливать цветы и даже запомнил весь ночной разговор, значит, был не очень пьяным, ведь так?».

5 марта 2003 года исполнилось полвека с того чёрного достопамятного дня, когда перестало биться сердце Иосифа Виссарионовича Сталина.

В «мемуарах» Хрущёва эпизод болезни и смерти Сталина подан так искажённо, что человеку, знакомому с другими источниками, поневоле представляется, что у Хрущёва было в чём каяться перед вождём. Вступив на путь предательства Сталина, Хрущёв до конца своей жизни не мог уже остановиться, и сочинял всё новые пакости, и слепо верил в истинность плодов своей необузданной фантазии, и «начитал» целых четыре толстых тома «Воспоминаний» именно в силу того, что совесть его была нечиста перед покойным.

Рыбин говорит: «Если отвеять многословие, легко заметить главное: Хрущёв скрыл больше, чем сказал.Скрыл приказ Маленкова Старостину больше никому не говорить о болезни Сталина. Скрыл разнос Берия,который тоже приказал Лозгачёву больше их не беспокоить, когда «товарищ Сталин крепко спит!». Словом, Хрущёв утаил, что они всячески оттягивали вызов к Сталину врачей, которых привезли только около девяти часов утра 2 марта ( то есть около 24 часов вождь оставался безквалифицированной медицинской помощи, наедине со своей страшнойболезнью – Л.Б.). И при этом привычно лгал: «Мы сделали всё, чтобы Сталина поднять на ноги»…

Вот, например, как описывает сцену прощания И.В. Сталина его родная дочь Светлана: «Агония была страшной.Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент он вдруг открыл глаза и обвёл ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный… Взгляд этот обошёл всех в какую-то долю минуты. И тут, – это было непонятно и страшно, я до сих пор не понимаю, но не могу забыть, – тут он поднял кверху левую руку (которая двигалась) и не то указал ею куда-то вверх, не то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но и угрожающ, и неизвестно, к кому и к чему он относился». (С.Аллилуева. Новый мир. 1991.№5.С.218.).

А вот, как описывает эту же сцену Хрущёв: «Он поднял левую руку и стал показывать не то на потолок, не то на стену. У него на губах появилось что-то вроде улыбки. Потом стал нам жать руки, я ему подал руку, он её пожал левой рукой. Пожатием руки он передавал свои чувства. Самые добрые».