Томас эдвард Лоуренс - Семь столпов мудрости

За чаем Алленби упомянул об имперской верблюжьей бригаде, сожалея, что благодаря стесненному положению, в которое он попал, он должен упразднить ее, а людей использовать как кавалерийские подкрепления.

Я спросил:

– Что вы собираетесь сделать с их верблюдами?

Рассмеявшись, он ответил:

– Спросите К 80.

Я послушно пересек пыльный сад, ворвался к генерал-квартирмейстеру сэру Вальтеру Кэмпбеллу – истому шотландцу – и повторил свой вопрос. Он твердо ответил, что верблюды уже заклеймены тавром дивизионного транспорта для второй из новоприбывших индийских дивизий. Я объяснил, что хочу получить две тысячи животных. Его первый ответ звучал неопределенно. Вторым же он дал понять, что я могу хотеть этого сколько мне угодно. Я приводил ему различные доводы, но Кэмпбелл казался неспособным усвоить мою точку зрения. Разумеется, природе генерал-квартирмейстеров свойственна скаредность.

Я вернулся к Алленби и громко сказал перед всеми присутствующими, что имеются две тысячи двести свободных верховых верблюдов и тысяча триста обозных. Все они временно приспособлены для транспортных нужд, но ведь верховые верблюды, разумеется, остаются верховыми верблюдами.

В штабе зашумели, словно и они сомневались, смогут ли верховые верблюды перевозить поклажу. Каждый британский офицер считает вопросом чести уметь разбираться в животных. Поэтому я не удивился, когда вечером главнокомандующий пригласил сэра Вальтера Кэмпбелла к обеду. За супом Алленби завел разговор о верблюдах. Сэр Вальтер заявил, что они необходимы для индийской бригады. После ожесточенного спора Алленби с улыбкой сказал сэру Вальтеру Кэмпбеллу:

– К, вы проиграли.

Мы получили верблюдов. Это был огромный, королевский дар, дар, предоставлявший арабам способность неограниченного передвижения. С ним арабы могли выиграть войну, когда и где им захочется.

На следующее утро я уехал, чтобы присоединиться к Фейсалу в его холодном гнезде у Аба-эль-Лиссана. Я рассказал ему, что Алленби дал нам две тысячи верблюдов. Фейсал разинул рот и, схватив меня за колено, воскликнул:

– Что такое?

Я рассказал ему всю историю. Он вскочил и поцеловал меня. Затем он громко хлопнул в ладоши. У входа в палатку появилось черное лицо раба.

– Скорее, – крикнул Фейсал, – созови всех! Раб убежал.

– Все почти закончено, – сказал я. – Скоро ты сможешь меня отпустить.

Он принялся возражать, говоря, что я должен оставаться с ними всегда, а не только до взятия Дамаска, как я обещал некогда в Ум-Ледже. У входа раздался топот ног, и один за другим на коврах расселись старшины, с удивлением глядя на радостное лицо Фейсала.

Фейсал сказал им, что Бог послал повстанцам средства к победе – две тысячи верховых верблюдов. Наша война не встретит больше помех, придет к победному концу и принесет арабам свободу.

Старшины удивленно забормотали, стараясь изо всех сил сохранить спокойствие, как подобает мудрым людям, и устремили на меня взоры, чтобы узнать, каково мое участие в этом событии.

– Великодушие Алленби, – сказал я.

Шейх Заал живо ответил за всех:

– Да сохранит Бог его жизнь и вашу!

– Отныне мы будем одерживать победы! – сказал я и выскользнул из палатки, чтобы рассказать все Джойсу.

Старшины увлеклись за моей спиной безудержными ребяческими речами о своих грядущих подвигах. Джойс также обрадовался и успокоился при известии о двух тысячах верблюдов.

Между тем нам нужно было все лето продержать наши силы на плоскогорье, осаждая Маан и мешая восстановлению железных дорог. Задача была трудная, но восстание безостановочно разрасталось. Фейсал, скрывшись в своей палатке, беспрерывно агитировал за арабское движение. Акаба бурлила. Арабские регулярные войска в третий раз одержали победу над Джердуном, разрушенный вокзал которого сделалось у них почти привычкой брать и затем отдавать обратно. Наши броневики случайно захватили турецкий отряд, совершавший вылазку из Маана, и уничтожили его, так что подобный удачный случай больше уж не повторился. Зейд, командуя половиной армии, расположенной к северу от Ухейды, проявлял огромную энергию. Его веселость нравилась кадровым офицерам больше, чем поэтичность и сухая серьезность Фейсала. Таким образом, счастливое сочетание характеров обоих братьев заставляло людей самого различного толка симпатизировать тому или иному из вождей восстания.

В течение шести недель мы, готовые к военным действиям, оставались на месте. Зейд и Джафар со своими регулярными войсками продолжали успешный разгром сектора Маана. Шериф Насир в сопровождении Пика и Горнби двинулся к Хесе, в сорока милях к северу, и одним удачным ударом овладел восемью милями железной дороги. Благодаря их полному уничтожению задуманное турками наступление против Фейсала в Аба-эль-Лиссане было сведено к нулю.

Мы с Доуни воспользовались затишьем, чтобы вновь отправиться к Алленби. В ставке главнокомандующего чувствовалась резкая перемена в настроении. Хотя, как и всегда, она клокотала энергией и надеждой, но сейчас логика и координация действий проявлялись в необычайной степени. Из Месопотамии и Индии прибывали новые силы. В их группировке и обучении были достигнуты чрезвычайные успехи. 15 июня частное совещание высказало мнение, что в сентябре армия будет в состоянии перейти в генеральное наступление.

Действительно, перед нами открывался широкий путь. Мы зашли к Алленби, который прямо заявил, что в конце сентября он перейдет в грандиозное наступление, чтобы осуществить план генерала Смуттса 81даже в отношении Дамаска и Алеппо. Наша роль сведется к тому же, что и весной: мы должны совершить набег на Дераа на двух тысячах новых верблюдов. Сроки и детали будут установлены в свое время.

11 июля 1918 года мы вновь беседовали с Алленби и Бартоломью, его новым начальником штаба. Уверенность Алленби была несокрушима, как стена. Перед атакой он поехал осмотреть свои войска, сконцентрированные и ждущие сигнала. Он высказал уверенность, что с их помощью он захватит тридцать тысяч пленных. И это в то время, когда исход операции целиком зависел от случая!

Бартоломью же казался озабоченным. Он заявил, что преобразовать армию к сентябрю было безнадежным делом и, если даже она будет приведена в готовность, мы не должны полагать, что наступление последует в намеченный срок. Оно может быть произведено лишь в прибрежном секторе, лежащем против Рамлы, конечного пункта железной дороги 82, и только там могли быть собраны необходимые резервы и запасы.

План Алленби заключался в том, чтобы собрать большую часть пехоты и всю кавалерию под апельсиновыми и оливковыми рощами Рамлы как раз накануне 19 сентября. Он надеялся одновременно провести в Иорданской долине демонстрацию, которая должна была бы убедить турок в том, что там производится концентрация войск. Два набега на Салт заставили турок сосредоточить все внимание исключительно на Заиорданье. Всякое передвижение там англичан или арабов сопровождалось контрдействиями со стороны турок, показывавшими, как они их боялись. В прибрежном же секторе, где врагу действительно грозила опасность, у него были малочисленные силы.