Александр Никонов - Сливки. Портреты выдающихся современников кисти А.Никонова.

– Э-э, Никас… Ты… Это… А зачем на нижней челюсти какие-то дырочки предусмотрены?

– Здесь мышцы крепятся, чтобы жевать. Когда-то бабушка двигала челюстью.

– Ладно, ладно. Ставь обратно. Не тревожь покой бабушки. Как ее звали, кстати?

– Онно Федоровна. У нее было финское имя.

Никас встал на стул и поставил Онну Федоровну обратно на полочку. Я вздохнул.

На прощанье Никас проводил меня до двери и неуверенно сказал:

– Не знаю, доволен ли ты нашей встречей… Вам же, писакам, нужно чего-нибудь жареного. Может, что-нибудь придумаем?

– Не надо! Не надо ничего придумывать, Никас! Тебе достаточно правды…

Как сейчас помню – я вошел в кабинет думского аграрника за десять минут до решения, быть может, самого главного вопроса в его жизни. Ведь это именно Николай Михайлович выдумал когда-то внести на рассмотрение Думы принципиальное для него предложение об установке памятника Феликсу Эдмундовичу на Лубянской площади. Чтобы тем самым как бы поставить смысловую точку над годами демократических разбродов и либеральных шатаний.

Они в чем-то похожи – Николай Михайлович и Феликс Эдмундович. Оба несгибаемые, чеканные люди. Едва я вошел, ко мне протянулась стальная рука, а бесстрастный голос вступил со мною в контакт:

– Через десять минут обсуждение на заседании моего вопроса. Три минуты идти. Значит, у вас – семь минут.

– Этого вполне хватит, – доложил я и аккуратно сел на краешек стула, положив перед собой диктофон.

…За время нашей короткой беседы, или, точнее было бы сказать, обмена информацией, меня все время преследовало какое-то чувство дискомфорта. Чего-то не хватало мне от депутата Харитонова. Только выйдя из кабинета, я понял, чего именно, – легкого такого электрического жужжания, похожего на звук выдвигающегося из фотоаппарата зум-объектива. Кажется, с таким звуком у Терминатора из одноименного фильма двигались голова и конечности. Правда, руки «железного Харитона» во время нашей беседы лежали неподвижно на столе – он ими совсем не жестикулировал, а работали только рот и частично голова.

И еще – там все время что-то заедало и перескакивало…

– Николай Михайлович, это действительно была ваша идея – по поводу восстановления Дзержинского?

– У меня много идей. В том числе и эта.

– Завидую. Но все-таки, как в вашей э-э… голове зародилась такая нестандартная, прямо скажем, мысль?

– Памятник Дзержинскому – это памятник в первую очередь человеку, а во вторую – символу экономического восстановления нашего разрушенного после революции хозяйства. Я думаю тот, кто хорошо учился в школе, а после школы учился в высших учебных заведениях… все добрые начинания… все добрые начинания… в большинстве своем связаны с плеядой, из которой вышел Феликс Эдмундович Дзержинский… с плеядой, из которой… Добрая, хорошая слава осталась об этом человеке…

– В обращении ветеранов КГБ к Путину с просьбой восстановить памятник было написано, что установка памятника приведет к консолидации общества. Имеется в виду консолидация тех, кто сидел, с теми, кто сажал?

– Я не был… Не знаю, кто сидел, с кем… Кто… Противоречиво… Непротиворечиво… Но я против олигархов! Они схватили все богатство страны…

– Николай Михайлович! Я про Дзержинского…

– Феликс Эдмундович… Наши деды́ и отцы это величие подвига человеческого – символического Дзержинского – выставили на Лубянской площади в 1958 году работы скульптора Вучетича… Скульптор Вучетич создал диораму Сталинградской битвы в Волгограде, а также Трептов-парк в Берлине… Вучетич – это не Зураб Церетели. У Зураба Церетели проскальзывает умение и желание работать по металлу… Эту символику нужно насаждать в Грузии… Есть отдельные моменты… Тот стержень, который заложен… в каждом от рождения заложен… духовно-нравственный стержень заложен…

– Заело что-то… Но ведь памятник Дзержинскому символизирует не только, как вы сказали, «все добрые начинания, связанные с плеядой», но и нечто совсем другое…

– Не исключаю. В начале века были ошибки. Но с позиций сытой сегодняшней Москвы нельзя судить о человеке, когда собаки бегали по Москве…

– Какие собаки?

– …и дохли с голоду. Заводы стояли… Фабрики стояли… Нечем было косить… Я бы рекомендовал и советовал никому нашу историю не трогать. Жили наши отцы и деды́. Благодаря их уму мы сумели выучиться в школах. Многие попали в определенно…финансово… экономи… социальную зависимость на этапе современного… очередного реформирования…

В этот момент мне захотелось постукать сверху кулаком по голове Харитонова, но внезапно все наладилось само собой:

– Я сам себе всегда задаю вопрос и не нахожу ответа: почему же безграмотная голытьба взяла верх над высокоинтеллектуальной элитой?

– Ну а почему вирусы порой берут верх над человеком?

– Прослаблен иммунитет. Сегодня у нас вся страна прослаблена, кровью харкает. Руки устали копать могилы, чтобы положить гробы со своими родными и близкими.

– О’кей… А вот этот памятник…

– Памятник – от слова «память».

– Да, я знаю… А…

– Выступая в 1926 году в ВЧК, Феликс Эдмундович, в частности, сказал: «Там, где политика, – там нефть. Там, где нефть, – там политика».

– Блин… А зачем вообще Думе обсуждать этот вопрос? Ведь снятие-установка памятников – не в компетенции Думы.

– Мне, как представителю от Новосибирской области, не все равно, какие в Москве устанавливаются памятники и кому. Москва в сердцах многих жителей нашей необъятной Родины является тем духовно-нравственным стержнем, тем мерилом, по которому человек в глубинке измеряет свои мысли и помыслы. Мы являемся представителями народа, а высшим представителем власти является народ.

…В этот момент рука Харитонова независимо оторвалась от столешницы, взяла визитку и механически протянула ее мне. Я осторожно принял дар и внимательно ознакомился с этим ценным человеческим документом. В нем максимально полно характеризовалась личность Николая Михайловича Харитонова. Было написано, что Николай Михайлович, во-первых, депутат; во-вторых, руководитель Агропромышленной депутатской группы Государственной Думы РФ; в-третьих, член парламентской Ассамблеи Совета Европы; в-четвертых, кандидат экономических наук; в-пятых, заслуженный работник физической культуры Российской Федерации.

– Во все времена Россию губило политическое лизоблюдство и угодничество, – не обращая внимания на действия руки, продолжал меж тем говорить рот Николая Михайловича. – Лизоблюдство и угодничество – беда нашего народа. Мне пора идти.