Джеймс Стюарт - Алчность и слава Уолл-Стрит

Несмотря на то, что Ливайн продолжал тратить деньги направо и налево (пополнение коллекции живописи, покупка дома в Хэмптонсе), его прибыли от инсайдерской торговли уменьшались. Он заработал небольшую сумму, воспользовавшись информацией о MidCon, участнице одной из сделок Drexel, но затем его торговля прекратилась. Он получил от нее совокупную прибыль в размере свыше 10 млн. долларов, достигнув тем самым однажды поставленной цели, и сеть информаторов распалась: Уилкис перешел в Hutton и больше не поставлял внутреннюю информацию, а Секола уехал в Гарвард. Ливайн все больше и больше смотрел на свое сотрудничество с Боски как на источник будущих доходов. В феврале Рейч пригласил Ливайна и его жену в свой кирпичный дом в Верхнем Уэст-Сайде, где он незадолго до этого отделал и укомплектовал новую кухню. Его отношения с женой к тому времени наладились, и он был процветающим молодым партнером в Wachtell. Это произвело впечатление даже на Ливайна. Когда он и Рейч остались наедине, Ливайн сказал: «Ты принял правильное решение», имея в виду отказ Рейча от дальнейшего участия в инсайдерской торговле. Ливайн добавил, что его собственная карьера в Drexel тоже успешно развивается. «Этого почти достаточно, чтобы сделать из меня честного человека», – сказал он, смеясь.

Однажды Сигел, нечаянно услышав, как Ливайн обсуждает по телефону конфиденциальные детали сделки с Warnaco, над которой работала Goldman, Sachs, позвонил Фримену. «У вас там кто-то связан с Деннисом Ливайном», – сказал он. «По-моему, я знаю, кто это», – ответил Фримен, но не стал вдаваться в подробности. Фримен оказал Сигелу ответную любезность, предупредив его, что кто-то из Drexel передает данные о финансируемом Drexel слиянии с MidCon. Сигел позвонил Джозефу и сказал: «У вас серьезная проблема».

Перейдя в Drexel, Сигел остался в тесном контакте с Фрименом, который продолжал сообщать ему подробности сделок Goldman. И хотя Сигел больше не отвечал за арбитраж, он на этих сведениях не торговал. Мало того, соблюдая клятву, данную себе во время ухода из Kidder, Peabody, он прекратил передавать Фримену конфиденциальную информацию. Когда Фримен настойчиво пытался выведать у него подробности сделки с Crapn&Scanning, к которой была подключена Drexel и в которой Фримен имел большую долю, Сигел отнекивался, говоря, что они ему не известны, и отсылал Фримена к Кею.

Прошлое казалось похороненным навсегда, если не считать одного досадного инцидента. Как-то раз Ливайн ленивой походкой вошел в кабинет Сигела и, поболтав с ним несколько минут, небрежно осведомился: «Где ты добываешь внутреннюю информацию? У Боски?»

Сигел замер. Неужели прошлое всегда будет преследовать его? Он постарался, чтобы его ответ прозвучал столь же небрежно: «Я давно не имею никаких дел с Боски».

В апреле 1986 года свыше 2000 гостей, набившихся в главный бальный зал «Беверли-Хилтона», ожидающе загудели, когда поднялся занавес для показа на экране одного из рекламных роликов Drexel, ставших к тому времени неотъемлемым и популярным атрибутом Бала хищников. Под звуки сквозной музыкальной темы из телесериала «Даллас», на экране, широко шагая и держа в руке поблескивающую «титановую карточку Дрексел Экспресс», появился Лэрри Хэгмен. «У этой карточки кредитный лимит на десять миллиардов долларов, – с манерной медлительностью произнес Джей Ар [73] [73] персонаж «Далласа». – Не ходите без нее на охоту».

Затем пошла пародия на известное видео Мадонны «Девушка-материалистка». Кто-то невидимый для публики голосом, похожим на голос Мадонны, пел, синхронно повторяя движения ее губ в клипе: «I’m a Doudle-B girl living in a material world» [74] [74] «Я девушка двух „би“, живущая в материальном мире». , что содержало в себе двусмысленный намек на облигации с низким рейтингом кредитоспособности [75] [75] Имеется в виду рейтинг ВВ. , и размер лифчика. Мадонна танцевала на экране, а хор пел: «Дрексел, Дрексел». Толпа ревела от восторга. Когда софиты осветили «сюрприз» конференции, все увидели певицу Долли Партон.

Руководство Drexel, гордясь своей новой «звездой», хотело, чтобы Сигел был в центре всех событий, но тот воспротивился. Он работал в фирме всего полтора месяца и не желал вести себя высокомерно по отношению к ее маститым ветеранам. Сигел отклонил лестное предложение быть распорядителем на завтраке отдела М&А, отведя эту роль Ливайну, любившему похвастаться возрастающим стратегическим мастерством Drexel. Но Джозеф все-таки уговорил его председательствовать на семинаре, посвященном развитию законодательства в области поглощений, с участием Флома и других юристов данного профиля.

«Вы знаете меня как стойкого защитника мишеней», – начал Сигел, вытащив из-под стола и надев белую ковбойскую шляпу, символизировавшую респектабельную Kidder, Peabody. «To, что я перешел в Drexel, еще не означает, что я изменил своим убеждениям», – сказал он, подмигнув и заменив белую шляпу черной, извлеченной оттуда же.

Все засмеялись, даже клиенты Сигела из истэблишмента. Некоторые из них, включая председателей правлений Lear Siegler и Pan American, сделали на семинаре презентации. Корпоративные овечки ложились рядом со львами.

То же самое происходило с политиками. До 1985 года у Drexel не было в Вашингтоне ни офиса, ни зарегистрированных лоббистов. Потом, однако, в конгрессе начались публичные дебаты о практике враждебных поглощений. Во время рейда на Unocal член палаты представителей Тимоти Уирт, влиятельный демократ от штата Колорадо, возглавлявший подкомитет по телекоммуникациям, защите потребителей и финансам, представил законопроект, лишавший законной силы гринмейл. Для принятия контрмер Drexel наняла одного из бывших консультантов Белого дома и открыла офис в Вашингтоне. В качестве лоббистов туда были приглашены Роберт Стросс, бывший председатель Национального комитета демократической партии, и Джон Эванс, бывший член Комиссии по ценным бумагам и биржам. Пожертвования комитета политических действий Drexel на их предвыборную кампанию составили в 1984 году 20 550 долларов, а в 1986 году возросли до 177 800 долларов.

На проведенной Drexel в 1986 году конференции по облигациям некогда критически настроенный Уирт был одним из главных ораторов. Управляющие Drexel вложили 23 900 долларов в его предвыборную кампанию, в результате чего он прошел в сенат и стал защитником бросовых облигаций. Его прошлая попытка запретить гринмейл потерпела неудачу, и он не стал ее повторять. Drexel пригласила выступить и других влиятельных политиков, включая сенаторов Билла Брэдли, Алана Крэнстона (получившего от Drexel в том году 41 750 долларов), Эдварда Кеннеди, Фрэнка Лаутенберга и Говарда Метценбаума. Большинство из них, казалось, были так же ошеломлены аурой сверхденег, как какой-нибудь управляющий третьеразрядным пенсионным фондом. Для успеха мероприятия управляющие Drexel пожертвовали 56 750 долларов сенатору от штата Нью-Йорк Альфонсу Д'Амато, ставшему впоследствии председателем подкомитета по ценным бумагам.