Гарри Каспаров - Шахматы как модель жизни

Частая смена стратегии равнозначна ее отсутствию

Прежде чем решиться на какие-либо перемены, надо убедиться в их целесообразности. Поражение может заставить вас изменить и то, что не нуждается в переменах, а победа — убедить, что всё прекрасно, даже если вы находились на грани катастрофы. Успех редко анализируется столь же скрупулезно, как неудача, ибо обычно все склонны приписывать свои победы не воле случая, а личному превосходству. Но излишняя самоуверенность и самодовольство порождают ошибки.

Если вы после каждого поражения меняете свою стратегию, считая ее ошибочной и губительной, то на самом деле у вас нет никакой стратегии. Фундаментальные изменения можно рассматривать и вносить только при резкой смене ситуации. Проводя любой план, надо быть и последовательным, и гибким. Стратег должен верить в свою стратегию и твердо ей следовать, но при этом — оставаться достаточно непредубежденным, чтобы вовремя осознать необходимость смены курса. Обдумывать такие перемены надо очень тщательно, а осуществлять — решительно.

В одном из самых напряженных шахматных поединков в жизни я стал свидетелем того, как соперник утратил веру в свой замысел. Это была последняя, решающая партия второго матча на первенство мира с Анатолием Карповым (1985). Перед ней я был на очко впереди — 12:11 и в случае ничьей, не говоря уже о победе, становился чемпионом. Но Карпов имел преимущество белого цвета, а с ним и шансы на выигрыш, который позволил бы ему свести матч вничью и сохранить титул.

Такие партии, представляющие ни с чем не сравнимую ценность в жизни шахматиста, подчинены особым законам борьбы. Когда всего один ход может решить вопрос «быть или не быть», трудно сохранять абсолютную ясность мышления. В таких экстремальных ситуациях, когда соперники играют на пределе нервного напряжения, многое, если не всё, решает психологическая подготовленность, настрой на игру. Побеждает тот, кто оказывается хладнокровнее, расчетливее, увереннее в себе.

Будучи обязанным идти вперед, Карпов остался верен своему излюбленному на тот момент первому ходу е2-е4. В варианте сицилианской защиты, который я регулярно отстаивал в матче, он применил новый, гораздо более энергичный план атаки, вроде бы соответствующий духу решающей партии. Однако в критический момент он не решился пусть и на рискованную, но подлинно атакующую игру, не стал форсировать события и попытался выиграть спокойными средствами, избрав благоразумный ход «в карповском стиле». Вероятно, в глубине души Карпов не был уверен в правильности атаки на королевском фланге и поэтому не мог вести ее смело и твердо. Иными словами, его личный стиль вступил в конфликт с принятой на данную партию игровой стратегией, из-за чего он и сбился с верного курса.

Это был переломный момент всей игры! После моего неочевидного и трудного ответного хода атака белых начала выдыхаться. Вскоре Карпов отверг возможность форсировать ничью, ведь его устраивала только победа. Теперь я уже был в своей стихии — контратаке! И в итоге вырвал победу, сделавшую меня чемпионом мира.

Интересно, что Карпов извлек из этой судьбоносной партии ценный урок: после нее он уже очень редко начинал игру ходом е2-е4. Видимо, он понял, что ему слишком трудно удерживать контроль над ситуацией в острых вариантах си-цилианской защиты и что закрытые дебюты все-таки ближе ему по стилю, больше соответствуют его общему подходу к шахматам. Именно потому, что он сумел вовремя измениться и приспособиться, Карпов еще много лет оставался у самой вершины шахматного Олимпа…

Вы должны не только знать, какие вопросы следует задавать себе в критические моменты, но и уметь распознавать эти моменты. Изменились ли условия настолько, что уже необходимо менять стратегию, или же хватит и небольших корректировок? Изменились ли главные цели, и если да, то почему? Избегайте перемен ради перемен.

Следует также избегать отклонения от избранного стратегического курса под давлением конкурентов. Если вы осуществляете успешный стратегический план по завоеванию пространства на шахматной доске или доли рынка в глобальном экономическом пространстве, конкуренты постараются заставить вас отказаться от него и таким образом сбить вас с курса. Но добиться успеха они смогут только с вашей помощью. Ибо диверсионная тактика, применяемая против основательной стратегии, как правило, неэффективна. В большинстве случаев можно смело игнорировать ее и двигаться дальше по избранному пути.

Мое многолетнее доминирование в шахматах приводило порой к интересному побочному эффекту. Некоторые из соперников применяли против меня редкие, незаезженные варианты, стремясь направить игру в оригинальное русло. Они надеялись, что мне не удастся использовать мой предыдущий опыт и я буду хуже реагировать на неожиданные повороты событий. Но обычно оказывалось, что этим «диверсионным» концепциям недостает элементарного здравого смысла. Временные плюсы подобных нововведений не компенсируют такого существенного минуса, как несостоятельность.

Решайте свои задачи

Даже если соперники не мешают вам напрямую, они всё равно могут отвлекать ваше внимание. В личном единоборстве — скажем, матче на первенство мира — вы играете лишь | с одним человеком, сидящим напротив вас за шахматной . доской. Тут исход ясен: выигрываете вы — проигрывает он. Или наоборот. А вот в турнире, где рядом еще с десяток игроков, на ваш конечный результат может повлиять происходящее на других досках. В бизнесе так обычно ведут дела с многочисленными партнерами и конкурентами: если авиакомпании United и American вступают друг с другом в переговоры, то Delta должна непременно уделить этому внимание.

В 2000 году я играл в супертурнире в Сараево и перед финишем лидировал, опережая ближайших конкурентов - Алексея Широва и Майкла Адамса лишь на пол-очка. В последнем туре все мы встречались с разными соперниками. Если бы я сыграл вничью, а Адаме и Широв победили, то они бы догнали меня и разделили со мной первое место. А если бы я проиграл, то мог и вовсе остаться третьим.

Перед партией я должен был решить, играть ли мне на победу или действовать осторожно. Было бы неоправданным героизмом ринуться в бой под девизом «победа или смерть» — в шахматах, как и в жизни, такие отчаянные ситуации редкость. Во-первых, я играл черными. Во-вторых, мой соперник Сергей Мовсесян, хотя и был аутсайдером этого элитного турнира, в предыдущих двух турах одолел весьма именитых соперников. К тому же в нашей дуэли было и нечто личное. Незадолго до этого, во время чемпионата мира ФИДЕ в Лас-Вегасе (1999), критикуя этот нокаут-турнир при ста участниках как непригодный для выявления сильнейшего шахматиста планеты, я в шутку назвал некоторых четвертьфиналистов, включая Мовсесяна, «туристами». Сергей воспринял это с обидой и в резкой форме высказал в прессе свои возражения. Теперь этот «турист» наверняка собирался заполучить в качестве сувенира мой скальп.