Валерий Карбалевич - Александр Лукашенко: политический портрет

Начав с категорического отделения семьи от политики, отрицание даже самой мысли, что его родственники могут как-то участвовать в официальных мероприятиях, Лукашенко сделал то, что не решаются сделать другие государственные деятели. Он втянул своих детей в управление государством с руками и ногами, стер границу между своей государственной и частной жизнью, превратил Беларусь в семейную вотчину. Популярное в России времен Ельцина политическое понятие «Семья» теперь целиком применимо к Беларуси. И уже сложно понять, где кончаются родительски забавы с ребенком и начинается политика государства. То, что президент вытворяет с младшим сыном, позволяют себе только монархи с наследниками престола.

Представители оппозиции в независимых СМИ дают резко негативную оценку такого необычного поведения президента. Вот, например, что писал 3. Позняк: «Никто не задал вопрос, почему первое лицо государства на виду всего общества живет в блуде, как появился внебрачный ребенок (это при живой жене), как оно выгнало мать этого ребенка, собственным «хотением» лишив ее материнства, а ребенка матери. Это нам не распутный флиртик с Моникой Ленински (который, кстати, возмутил весь мир); в этом есть что-то от дьявольщины и что-то от Фрейда, от комплекса неполноценного детства».

А вот комментарий украинского журналиста М. Подоляка, долгое время прожившего в Беларуси и депортированного из страны в 2004 году: «Он просто компенсирует свое неудачное детство. Он был байстрюк и полном смысле, то есть его толкали, били, издевались. И вот он хочет этому, также формально байстрюку, незаконнорожденному сыну дать то, чего сам в детстве не получил. Это такой ярко очерченный фрейдистский комплекс».

На пресс-конференции в апреле 2007 года Лукашенко, отвечая на вопрос о преемнике, сказал весьма знаменательную фразу: «Ну, а если говорить о преемнике, то самого меньшего буду готовить в преемники, уникальный человек. Поэтому подождите, может, мы дождемся, ну другие поколения дождутся». Через год он повторил журналистам эту мысль: «Я уже сказал: младший сын будет президентом Беларуси». А это из интервью литовским СМИ в сентябре 2009 года: «Я буду категорическим противником, чтобы мои дети после меня были президентами. Они «наелись» отцовского президентства… Если народ его выберет, то почему бы и нет? Он что, не может быть президентом? Априори не можем этого сказать».

Таким образом, Александр Григорьевич еще раз подтвердил, что собирается находиться на своем посту по меньшей мере еще пару десятилетий.

Демократия, публичная политика позволили Лукашенко вознестись к вершине власти. Но, став президентом, он очень быстро упразднил в стране и демократию, и публичную политику. Установление диктаторского режима личной власти было обусловлено несколькими факторами. Здесь сыграли свою роль уровень политической культуры и массового сознания белорусского общества, логика борьбы с оппонентами и другими государственными институтами (Верховным Советом, Конституционным судом), упрощенные и архаичные представления президента о власти и механизмах ее функционирования.

Но, видимо, главная причина лежит в психологической сфере, личностных особенностях Лукашенко, о чем уже отчасти упоминалось в предыдущей главе. Всепоглощающая жажда властвования, вседозволенности и бесконтрольности, устранение любых ограничений его деятельности (политических, правовых, моральных), нежелание нести ответственность за свои действия обусловили стремление к абсолютной власти. Умноженные на гипертрофированную подозрительность, врагоманию, постоянное ожидание заговора, эти качества создали ситуацию, когда вопрос об абсолютной власти превращается в мировоззренческое кредо, необходимое условие политического и личного существования. Именно этим объясняют неподражаемое своеобразие созданного в стране режима белорусские эксперты. Ю. Дракохруст так описывал побудительные импульсы действий Лукашенко: «Для президента-мессии любая сфера бытия, которую он не держит в своей руке, — злейший враг… Именно поэтому вопросы, «зачем» и «почему» нужна абсолютная власть, бессмысленны. Тут нет рациональных мотивов, абсолютная власть нужна для избавления от страха. Ведь если власть не абсолютна, то ее и нет вовсе, тогда правит всемогущий заговор». Так же оценивает устремления главы государства А. Лысюк: «Белорусский президент источник опасности и страха видит не во вдадении властью, а в ее недостаточном количестве и жесткости ее осуществления. Отсюда установка на масштабность, тотальность и беспощадность власти белорусского президента, что не дает, однако, внутреннего покоя, поскольку сопровождается нарушением законов и прав человека, что не может не вызвать страха и внутреннего напряжения».

На протяжении всех лет своего правления Лукашенко последовательно и методично, шаг за шагом забирал себе власть, отнимая ее у других государственных институтов. Он лишил парламент статуса единственного законодательного органа, наделив себя правом издавать декреты, имеющие верховенство в отношении законов, принятых Национальным собранием. Точно так же он постепенно присваивал некоторые полномочия судов.

И в системе исполнительной власти произошла резкая централизация, перераспределение властных полномочий от местной вертикали, различных министерств и ведомств к президенту. И этот процесс продолжается. Например, осенью 2005 года накануне президентских выборов Лукашенко только за два месяца подписал целых четыре документа, которые предусматривают еще большую концентрацию власти в его руках. Изгнание оппозиции из политической системы также объясняется нежеланием делиться даже толикой властных полномочий.

Образец недемократического государства далеко искать не пришлось. Собственный жизненный опыт Лукашенко, существовавшая в обществе ностальгия по недавнему прошлому побудили президента обратить свой взор к советскому наследию. Оно стало и идеологическим обоснованием, и примером для формирования диктаторского режима. «Нам навязывают, чтобы мы забыли все великое, что сделали Ленин и Сталин, а ведь это — символы нашего народа», — заявил белорусский лидер. Он неоднократно подчеркивал, что для него образцом государственного устройства является СССР, и высказывал сожаление о разрушении существовавшей тогда системы. Например, Лукашенко с теплотой вспоминает о руководящей роли КПСС: «Как бы мы ни вертели, ни крутили, но в лучшие свои годы Коммунистическая партия выполняла очень серьезные функции в нашем обществе». По его словам, при партии все было: и стабильность, и продукты, и вера в завтра.