Валерий Прокофьев - Сахаровский

Каждый день Хрущев направлял послания Кеннеди, а Кеннеди — Хрущеву, телеграфные линии между Москвой и Вашингтоном были перегружены, но так уж получилось, что именно через Скали мне предложили передать в Москву следующий вариант разрешения кубинского кризиса: “Советский Союз демонтирует и вывозит с Кубы ракетные установки под контролем ООН. Со своей стороны правительство США публично берет на себя обязательство не вторгаться на Кубу”.

Я заверил Скали, что переданное им предложение будет немедленно сообщено по назначению. Однако немедленно это сделать не удалось, так как посол Добрынин, сославшись на то, что МИД не уполномочивал посольство вести такие переговоры, отказался подписать подготовленный мною текст телеграммы. Я был удивлен этой нерешительностью. Сам подписал телеграмму и передал ее шифровальщику для отправки по каналу резидентуры своему шефу, начальнику разведки КГБ генерал-лейтенанту Сахаровскому.

Утром следующего дня я с большим волнением ждал ответа из Москвы. Решалось: война или мир. Время шло, но Добрынину из Москвы ничего не поступало. Зато мне пришла в 9.30 утра депеша из Центра: Сахаровский подтвердил, что получил мое сообщение, и попросил повторить его по мидовскому каналу за подписью посла. Я немедленно ответил, что пытался это сделать еще вчера, но Добрынин отказался подписать телеграмму».

Следует подчеркнуть, что советско-американские переговоры и контакты с целью урегулирования кризиса шли по многим направлениям: на государственном уровне, по линии Министерства обороны, по дипломатическим каналам. Активным участником поиска путей решения конфликта был советский посол на Кубе Александр Иванович Алексеев, который имел тесные контакты с Фиделем Кастро.

Как уже упоминалось, 16 октября 1962 года в США была создана специальная «кризисная группа», которую позже стали именовать Исполнительным комитетом Совета национальной безопасности.

В КГБ на Лубянке работала специальная антикризисная группа, в которую вошли представители всех родов войск и Министерства иностранных дел. Но советский внешнеполитический механизм оставался неизменным. Как и прежде, главные политические решения принимались в рамках партийного руководства: Хрущевым, Брежневым, Козловым, Косыгиным, Микояном и Сусловым с привлечением экспертов и сотрудников аппарата, которых подбирали Малиновский, Громыко и Пономарев. Когда нужно было принять особо важное решение, Хрущев собирал расширенный состав Политбюро с участием секретарей ЦК, представителей МИДа и Министерства обороны.

Кульминацией кризиса стало обращение к народу президента Кеннеди, в котором он сообщил, что отдал распоряжение Пентагону усилить военные приготовления. На юго-восток США стали перебрасываться крупные подразделения сухопутных войск, морской пехоты и десантников. Выйти «на исходные позиции» было приказано более ста боевым кораблям. 26 октября Джон Кеннеди дал указание государственному секретарю США Дину Раску создать временное правительство из числа кубинских эмигрантов. На следующий день над Кубой был уничтожен разведывательный самолет U-2, что было использовано американскими «ястребами» для мощнейшего давления на президента Кеннеди.

Хрущев решил не уступать нажиму США даже перед угрозой войны. В письме президенту США он обвинил Кеннеди в том, что тот поставил СССР «ультимативные условия», и полностью отверг «произвольные требования США». Рассматривая блокаду как акт агрессии, толкающий человечество к мировой ракетно-ядерной войне, Хрущев заявил, что «советское правительство не может дать инструкции капитанам советских судов, следующих на Кубу, соблюдать предписания американских ВМС, блокирующих этот остров». «Если американцы будут действовать подобным образом, — продолжал он, — мы будем вынуждены со своей стороны предпринять меры, которые сочтем нужными и достаточными для того, чтобы оградить свои права».

О тексте письма было известно лишь членам Президиума ЦК, а также нескольким приглашенным лицам, таким как Малиновский и Громыко.

Приближалась развязка конфликта. В ночь на 26 октября председатель КГБ Семичастный спал в комнате рядом со своим кабинетом. Около 8.30 утра ему принесли копии всех сообщений, касающихся Карибе кого кризиса. Семичастный в свои 37 лет был самым молодым председателем КГБ за всю его историю и часто при решении оперативных вопросов опирался на мнение руководителей подразделений КГБ, в том числе и на мнение начальника внешней разведки Сахаровского. В этот критический момент полученная Сахаровским и несогласованная с МИДом телеграмма Феклисова о предложениях Скали могла или успокоить, или взорвать накопившееся напряжение.

Дело в том, что ранее официальная информация, поступавшая от Скали, не пользовалась доверием мидовских работников и не учитывалась в сообщениях, готовившихся для Кремля. Это хорошо знал Сахаровский. И тем не менее он решил действовать через Громыко.

Именно Громыко утром 28 октября доложил Хрущеву, что от администрации Кеннеди по двум каналам получены сообщения о ее готовности урегулировать кризис на условиях, изложенных в письме от 26 октября: руководитель резидентуры КГБ в Вашингтоне Феклисов встречался с американским журналистом Скали, который передал предложения Вашингтона по разрешению кризиса, а в полученном утром новом письме Кеннеди предлагалось практически то же самое.

Таким образом, благодаря усилиям дипломатов, разведчиков и людей, имевших влияние в высших эшелонах власти, Хрущев и Кеннеди нашли разумный компромисс.

1 ноября 1962 года, выступая по телевидению, Фидель Кастро счел необходимым сделать следующее заявление: «Нужно особенно помнить о том, что во все трудные моменты, с которыми мы сталкивались перед лицом американской агрессии, мы всегда опирались на дружескую руку Советского Союза. За это мы благодарны ему, и об этом мы должны говорить во весь голос!»

Эти слова, несомненно, можно с полным основанием отнести и к советским разведчикам, которые совместно с кубинскими партнерами разрабатывали и успешно осуществляли накануне и в ходе Карибского кризиса целый комплекс мероприятий по противодействию подрывной деятельности американских спецслужб.

Подводя итог тем событиям, можно констатировать, что определенный вклад в разрешение многочисленных локальных кризисов, имевших место в период холодной войны, принадлежит внешней разведке и ее начальнику Александру Михайловичу Сахаровскому, который при докладах высшему руководству страны всегда проявлял глубокое понимание всего круга проблем, над которыми работала его Служба.