Валерий Прокофьев - Сахаровский

Разведка — это прежде всего люди. Основную часть кадров советской разведки составляли люди, безгранично верившие в новое справедливое устройство общества. Действуя преданно и самоотверженно, они решали сложнейшие задачи, стоявшие перед разведкой, накапливали опыт и оттачивали профессиональное мастерство.

Оценивая работу с кадрами разведчиков Александра Михайловича Сахаровского, бывший директор ЦРУ США Уильям Колби в одном из своих интервью подчеркивал: «Это был очень интересный человек. Он начал с того, что набрал лучших выпускников лучших университетов страны, обучил их языкам, дал им хорошие профессиональные навыки. И они действительно хорошо работали».

Следует отметить, что советские разведчики в своей работе опирались не только на простых людей, но и на представителей высших кругов иностранных государств, их интеллигенцию, которые смотрели на Советский Союз как на страну с внешнеполитическим курсом, направленным на упрочение мира, ограничение гонки вооружений и оздоровление международной обстановки.

Разведчики Вильям Фишер, Конон Молодый, Ким Филби, Джордж Блейк, супруги Леонтина и Моррис Коэн и многие другие порой с риском для жизни добывали крайне необходимую информацию для принятия руководством СССР важных стратегических решений в период острых международных конфликтов.

Вот с такими людьми служил и такими людьми руководил Сахаровский. А для этого надо было добиться их доверия. Сотрудники должны видеть в руководителе пример для подражания. Именно поэтому в советской разведке всегда основное внимание уделялось воспитательной работе на примерах старших товарищей. Конечно, всего того, что нужно разведчику, нельзя в него вложить, научить, многие качества должны быть попросту врожденными. Но обстановка, коллектив, непосредственный руководитель все же играют значительную воспитательную роль.

Поэтому хотелось бы остановиться на некоторых примерах поведения в сложных обстоятельствах выдающихся советских разведчиков и тех мерах, которые предпринимались руководством разведки для того, чтобы и разведка, и непосредственные участники событий с честью вышли из сложившейся ситуации.

14 октября 1957 года в США в здании федерального суда Восточного округа Нью-Йорка начался широко освещавшийся в мировой прессе судебный процесс по делу № 45094 «Соединенные Штаты Америки против Рудольфа Ивановича Абеля». На скамье подсудимых находился советский разведчик-нелегал полковник Вильям Генрихович Фишер, который при аресте представился Рудольфом Абелем, назвав имя своего уже умершего товарища по нелегальной разведке. Тем самым он сообщил своему руководству в Москве, которое знало о дружбе Фишера с Абелем, что с ним случилась беда, и о том, под какой легендой он будет действовать в ходе суда.

Вильям Фишер родился 11 июля 1903 года в Англии в семье политэмигрантов из России. В 1920 году семья Фишер возвратилась в Москву.

С 1927 года Вильям Фишер — во внешней разведке. Работал с нелегальных позиций в двух европейских странах. В период Великой Отечественной войны находился в распоряжении 4-го управления НКВД, занимался организацией разведывательно-диверсионной работы в тылу врага.

В ноябре 1948 года выехал на нелегальную работу в США. Резидентура Фишера вела исключительно активную разведывательную деятельность. В результате предательства в июле 1957 года был арестован. В ходе следствия вел себя мужественно.

Доказать, что Фишер-Абель занимался шпионажем, суду не удалось. Не было установлено ни одного факта, который подтверждал бы получение подсудимым секретных данных или их передачу иностранному государству. Однако прокурор на основании показаний предателя — сотрудника нелегальной резидентуры Р. Хейханена, который являлся помощником Фишера, потребовал признать разведчика виновным. Как писал в своей книге «Незнакомцы на мосту» адвокат Фишера на процессе Джеймс Донован, «для признания обвиняемого виновным вовсе не обязательно, чтобы преступник уже совершил свое деяние».

Ни во время предварительного следствия, когда ФБР применяло повседневное давление на арестованного, ни во время суда и тюремного заключения Вильям Генрихович не выдал каких-либо сведений, связанных с его миссией в США. 15 ноября 1957 года суд приговорил Фишера-Абеля к тридцати годам тюремного заключения.

А руководство разведки с этого дня начало прорабатывать варианты возможного освобождения попавшего в беду товарища.

Несколько позже другое сообщение также облетело всю мировую прессу. В нем говорилось, что утром 1 мая 1960 года советские ракетчики в районе Свердловска сбили иностранный самолет, проникший в воздушное пространство СССР с враждебными целями. Летчик, выбросившийся с парашютом, был задержан. 17 августа 1960 года в Колонном зале Дома союзов в Москве начался судебный процесс над американским летчиком Фрэнсисом Гэри Пауэрсом. Процесс привлек внимание миллионов людей на всем земном шаре. И это было понятно. Ведь на скамье подсудимых рядом с Пауэрсом незримо находились организаторы его разведывательного полета — руководители ЦРУ США.

В первые дни после задержания Пауэрса различные правительственные ведомства США, в том числе и Государственный департамент, публиковали исключающие друг друга заявления, преследовавшие одну цель: категорически опровергнуть разведывательный характер полета самолета «Локхид U-2».

Однако несколько позже, давая показания в сенатской комиссии по иностранным делам конгресса США, государственный секретарь Гертер вынужден был признать: «1 мая произошел провал разведывательной операции. Программа полетов “U-2” представляла собой важное и эффективное усилие в области разведки. Обстоятельства потребовали от нас предпринять эти шпионские действия. Пришлось признать, что этот полет состоялся, что он был разведывательным. Я одобрил его как часть всей программы».

Указанное обстоятельство позволило адвокату Гриневу на судебном процессе заявить: «Хотя Пауэрс и был непосредственным исполнителем, но основным виновником все-таки является не он, несмотря на то, что разбираемое сегодня дело связано с его именем. В связи с этим приходится сожалеть, что на скамье подсудимых находится только один Пауэрс. Если бы рядом с ним находились те, которые послали его на преступление, можно не сомневаться, что положение моего подзащитного Пауэрса было бы иным и он занял бы тогда второстепенное место и, следовательно, мог бы безусловно рассчитывать на значительное смягчение наказания».