Сергей Михеенков - Маргелов

В 1956 году Министерство обороны считает целесообразным провести формирования только одной стратегической авиадивизии и одного авиаполка. Все остальные формирования дальней и фронтовой авиации отнести на более поздние сроки. Указанные соображения уже учтены в представленном проекте по бюджету Министерства обороны на 1956 год. Предложения Министерства обороны по удлинению сроков формирования указанных выше авиационных соединений будут представлены дополнительно.

Г. ЖУКОВ [65] АПРФ. Ф. 3. Оп. 50. Д. 299. Л. 10–12. .

В начале 1976 года одна из центральных газет поместила небольшую заметку: «В обстановке глубочайшей секретности в холодный январский день под Псковом произошло знаменательное в истории военного дела событие: впервые в мировой и отечественной практике с неба на землю на парашютно-реактивной системе “Реактавр” спустилась боевая машина десанта — БМД с экипажем на борту».

Вот какие события стояли за этими газетными строчками… Успешно испытав в 1975 году системы десантирования «Кентавра» и КСД, десантники не оставили без внимания и систему мягкой посадки космических «шариков». Да, заманчиво было наблюдать снижение космического корабля на одном куполе, срабатывание у земли блока реактивных тормозных двигателей и гашение скорости снижения практически до нуля. Зрелище вызывало восторг и гордость за наших космонавтов. Но в глазах В. Ф. Маргелова буквально читался вопрос: «А мы что, хуже?»

Поехали на московский завод «Универсал» к Алексею Ивановичу Привалову с надеждой, что он, как главный конструктор, возьмется за разработку парашютно-реактивной системы для ВДВ. Привалов согласился. Тут же обсудили вопросы безопасности, подготовки специалистов в войсках, преимущества по сравнению с уже применяемыми парашютными платформами и их многокупольными системами.

А преимуществ действительно было много. Во-первых, резко сокращалось время подготовки и самого десантирования. Парашютно-реактивная система монтировалась на корму БМД-1 и в таком состоянии находилась в готовности к практическому применению. Выход техники на аэродромы производился с установленными системами, что обеспечивало загрузку сразу в самолет.

Во-вторых, освобождалось значительное количество автомобильного транспорта, предназначенного для перевозки платформ и парашютных систем к аэродромам. Устранялась неразбериха, возникавшая, когда колонны боевых машин и автотранспорта приходили в исходный район десантирования в разное время.

В-третьих, в составе системы был всего один купол площадью 540 кв. м вместо пяти парашютов площадью 760 кв. м каждый, а это обеспечивало увеличение скорости снижения техники до 25 м/с. Более чем в 4 раза!

В-четвертых, площадка приземления десанта в значительно меньшей степени накрывалась парашютными системами, которые часто вместе со стропами наматывались на ходовую часть начавшей движение боевой техники и задерживали ее выход с площадки.

В-пятых, боевая машина десантировалась с повышенным запасом топлива и могла без всякой подготовки совершать длительные марши и форсировать водные преграды.

Одновременно с созданием парашютно-реактивной системы под кодовым названием «Реактавр» усиленно шла работа по изучению возможностей десантирования экипажа внутри БМД-1.

В Звездном городке мне удалось обстоятельно переговорить о работе космической ПРС при приземлении и получить информацию от космонавтов Г. Титова, Е. Хрунова, Б. Волынова, моего земляка Н. Ляхова, В. Горбатко, С. Савицкой и других. Все они отмечали повышенные перегрузки при приземлении, необходимость дублирования всех систем для повышения надежности. Но было сказано главное — спасение человека ПРС обеспечивает… В начале января 1976 года поздним вечером командующий ВДВ вызвал меня и Маргелова-младшего к себе в кабинет. Доброжелательно поздоровался, внимательно и испытывающе посмотрел в глаза, сел за стол и долго молчал. Нами овладевало волнение, оба поняли, что сейчас будет объявлено какое-то важное решение. В руках у Василия Филипповича были наши фотографии. После долгой паузы он сказал, что сегодня был у министра обороны маршала А. А. Гречко. Тот отказался утверждать офицерский экипаж для десантирования внутри машины с использованием ПРС. «Офицерами рисковать не буду», — был ответ министра. Тогда Маргелов встал и сказал: «Значит, внутри машины буду прыгать я!» Маршал не ожидал такого смелого и решительного заявления. В ситуацию вмешался начальник Генерального штаба маршал В. Г. Куликов и стал убеждать министра. Министр обороны долго колебался но, в конце концов, утвердил экипаж в составе подполковника Щербакова и капитана Маргелова.

Здесь же, в своем кабинете, командующий определил дату прыжка — он должен состояться через неделю в псковской 76-й вдд. Установлен запрет на любые сообщения о подготовке к рискованному эксперименту. Нам не разрешили говорить о цели командировки даже дома.

Мои спешные сборы заметила мама. Наверное, ее сердце почувствовало какую-то тревогу. Провожая меня за порог квартиры, она положила руку мне на грудь и с грустью посмотрела в глаза. Она очень ждала каких-то слов, но лишь молча поцеловала и отпустила.

По прибытии в 76-ю вдд нас разместили в гостевом домике командующего. Одна комната на двоих, кровати, тумбочки, вешалки для одежды, радиоприемник. Еще две пустые комнаты, небольшая столовая, бильярд в холле. За окном настоящая русская зима. В одном из полков готовилась боевая машина, к которой крепилась парашютно-реактивная система. Мы же приступили к составлению программы своей подготовки. Включили в нее утренний и вечерний медосмотр, измерение давления и пульса в спокойном состоянии и при нагрузке, физзарядку, лыжную пробежку, прыжки с парашютом, работу на средствах связи, вождение боевой машины по пересеченной местности, стрельбу из бортового оружия. Кроме этого мы принимали непосредственное участие в подготовке БМД-1 и системы к десантированию.

Неделя пролетела быстро. В дивизию прилетел генерал армии В. Ф. Маргелов с группой генералов и офицеров ВДВ, руководителями промышленных предприятий, ряда КБ, партийными и государственными работниками.

Время «Ч» было назначено на 10 утра 23 января 1976 года. Накануне нам под контролем начальника тыла дивизии разрешили попариться в бане, переодели в чистое белье. В уазике мы возвращались в наш приют, мела пурга. Не хотелось думать, что она будет продолжаться и завтра…

В домике мы получили экипировку: новые меховые комбинезоны, унты, шлемофоны, пистолеты с боевыми патронами, десантные штык-ножи и по две боевые гранаты Ф-1. Командующий требовал, чтобы все было по-боевому и никаких условностей.