Борис Наумов - А почему бы и нет

Как нашему физруку удавалось создавать команды по разным видам спорта — лёгкая атлетика, плавание, волейбол, баскетбол, лыжный спорт — не знаю, но почти всегда на районных, областных соревнованиях мы занимали призовые места. Он воспитал много мастеров спорта.

Я особенно любил лыжный спорт, всегда участвовал во всех соревнованиях и в девятом классе уже был мастером спорта. Любимая моя дистанция — десять километров.

У меня был друг Вовик — такой же, как и я, любитель, который предложил в летнее время, на каникулах, сделать в лесу, на Саранцевой горе, примитивный стадион. Мы каждый день ходили с ним в лес, соорудили там легкоатлетическую площадку для прыжков, бега, толкания ядра, метания копья. У нас там был турник, брусья и особенно ценна была трасса для бега на длинные дистанции. Эту же трассу в зимнее время мы использовали, как лыжню на пять километров.

Как-то летом я шёл по улице и, вдруг, увидел улыбающегося, идущего навстречу старого цыгана Романа и Клару.

Прошло несколько лет с тех пор, когда мы расстались, и я, честно говоря, уже подзабыл этих милых цыган. Но сейчас, видя их, я сразу всё вспомнил, тем более, что они, в отличие от меня, совсем не изменились.

— Ну, здравствуй, сынок — подошла и обняла меня цыганка. — Как ты вырос! Мужчина!

— Те авес бахтало, — протянул ко мне большую, чёрную руку Роман. Я не понял, что он сказал, но с удовольствием ответил на его рукопожатие. — Здравствуй, здравствуй, красавец. Когда придёшь к нам? Твои цыганские друзья часто тебя вспоминают. Они тоже выросли.

— Да, да, — поддержала его Клара. — Они помнят тебя. И после твоего ухода из нашего табора все потребовали от нас сандалетки, такие же, как у тебя. Пришлось искать для них. До сих пор многие носят такую обувку.

Мне стало грустно и смешно, услышав такие слова от цыган. По сути, я ведь мало времени был у них в таборе и вот такую память оставил о себе. С другой стороны, мне стало стыдно за то, что меня до сих пор помнят в цыганском таборе, а я не часто вспоминал о своём странном, детском поступке и о самих мальчишках с цыганского табора.

— Ты как живёшь, сынок? — спросил Роман.

— Да, как все. Школа, дом, друзья, — скромно ответил я.

— Друзья, это хорошо, — одобрила мою жизнь Клара. — А мы вот всё так же. Бежим, спешим, не знаем своего места.

— Вы интересно живёте, — попытался подбодрить и похвалить их способ существования.

— Ну, ладно, сынок. Счастья тебе и удачи, — опять ласково погладила меня по голове Клара.

— Спасибо.

— Душа у тебя вольная, свободу любит. Новые места, новые впечатления и приключения ждут тебя. Будет тебе временами трудно, но это твой выбор, и ты всё преодолеешь.

Я не знал, о чём говорит Клара, но мне было приятно слышать такие слова.

— Эта цыганка не ошибается, она не угадывает. Она знает. Что она предскажет, всё сбывается, — как-то небрежно ткнув пальцем Клару, сказал Роман.

— Спасибо, — только и вымолвил я в ответ на слова Клары и Романа.

— Тэ яв Эс бахтало, — сказал Роман и пошёл прочь.

— Что он сказал? — спросил я у Клары.

— Он попрощался с тобой.

— До свиданья, Роман, — прокричал я вдогонку удаляющемуся, чуть сгорбленному, но ещё уверенно шагающему Роману.

Цыганы так же, как и появились передо мной, быстро удалились. Я стоял с грустью, провожая их взглядом.

Слова Клары о вольной душе и свободе запомнились мне и вызывали неоднозначное толкование. Всё-таки я ещё был мал, чтобы правильно расценить их смысл, но где-то в тайнике моего мозга они сохранились и оттуда управляли моими действиями, поступками всю мою жизнь. Знать, не зря цыганы встретились на моём пути!

У меня были два независимых друг от друга увлечения. Первое и оставшееся на всю жизнь — это книги. Я любил читать и читал много, часто, по ночам, прикрыв полотенцем настольную лампу, чтобы свет её не мешал спать моим родителям. Мама, просыпаясь часа в два-три ночи и, видя мою склонившуюся голову, говорила:

— Ложись, сынок, спать. Уже скоро утро.

— Да, да, мама, скоро ложусь. Осталось ещё немного.

Но ложиться не всегда удавалось. Дело в том, что чтением книг увлекались многие мои товарищи. И не только товарищи. Хорошую книгу в библиотеке трудно было поймать. Мы записывались в очередь, с нетерпением ожидая того момента, когда такие же любители, как я, насладятся чтением очередного шедевра. Бывало, что библиотекарь, выдавая книгу, говорила:

— У тебя только два дня, чтобы прочитать книгу. Не задерживай. Очередь большая за ней.

Поэтому и приходилось за два дня и две ночи выполнять данное библиотекарю обещание. Если же по какой-то причине не успел прочитать за отведённый срок, надо было прийти в библиотеку, сдать книгу и снова записаться в очередь или ещё на день-два, по милости библиотекаря, продлить себе удовольствие.

У нас с друзьями, помню, были соревнования, кто быстрее прочитает книгу в триста-четыреста страниц. Самым успешным в этом виде спорта был мой друг Вовик. Он за сутки мог прочитать любую книгу и содержание, при этом, знал во всех подробностях.

Вторым увлечением был спорт: детский, не профессиональный. Как я уже отмечал, зимой мы любили лыжи. Однажды, учась в девятом классе, мы, под руководством нашего любимого преподавателя Александра Дмитриевича, поехали на областные соревнования в другой город. Три дня пролетели быстро и удачно. Мы заняли первое место.

Вечером, счастливые, сели в поезд и поехали домой. Был январь месяц, мороз стоял градусов пятнадцать. Что нам, пацанам, надо было! Мы дурачились, веселились. Часов в одиннадцать вечера на одной из станций поезд остановился и мы, как сидели в вагоне в одних спортивных костюмах, так и выбежали на перрон. Мы гурьбой забежали внутрь вокзала, всё, рассматривая и обсуждая. Наше внимание привлёк книжный киоск, и мы окружили его, забыв о времени и о стоянке поезда. А машинист поезда был аккуратнее нас, не забыл о времени и дал гудок отправления.

Выбежав на перрон, мы с открытыми ртами и растерянными физиономиями, смотрели вслед уходящему поезду. Через пять-семь минут мы все замёрзли и заскочили обратно внутрь вокзала. Спрашивая у дежурного, что теперь нам делать, мы услышали исчерпывающий ответ:

— Ждать следующего проходящего поезда, но он будет только утром.

— Но там же наши вещи. Как же мы теперь?

— Не знаю. Единственное, что я могу сделать — позвонить начальнику вашего поезда, чтобы ваши вещи сняли на вашей станции.

— А мы как? Здесь же холодно.

— Вам ехать до вашей станции два часа. А вот через десять минут будет проходить товарняк. Он здесь остановится на полчаса, и вы можете в тамбуре одного из вагонов — на ваш выбор — доехать до дома.

— Там холодно. Тамбуры открытые.

— Да уж, там не жарко, — съёжившись от предполагаемого удовольствия, равнодушно оценил ситуацию дежурный.