Евгений Додолев - Михаил Ефремов. Последняя роль

После возвращения на родину Ася Воробьёва женой Ефремова так и не стала. Послужила ли причиной этому новая интрижка Ефремова с одной из актрис, или всему виной была Алла Борисовна Покровская, мать Михаила, считавшая, что у девушки, в двадцать семь лет уже успевшей трижды побывать замужем, недостаточно хорошая репутация, чтобы стать женой ее дорогого сына, мы уже вряд ли когда-нибудь узнаем.

В конечном итоге, не прожив и двух лет в гражданском браке, пара рассталась. Михаил же стал воскресным папой. Сын Никита, внебрачный сын Воробьёвой и Ефремова, родился 30 мая 1988 года. После разрыва с Михаилом Ася вместе с ребенком вернулась к отцу. Роберт Гатович помогал любимой дочери как мог – кормил маленького внука, гулял с ним по парку и готовил к школе. Когда Никите исполнилось семь лет, отец Аси скончался. Помогать дочери начала к тому времени вернувшаяся из Алжира мать.

Когда ребенку исполнилось двенадцать, Михаил Ефремов признал свое отцовство. Никита, до того момента носивший девичью фамилию матери, стал Ефремовым. Мальчик рос довольно своенравным подростком, в нем сказывались гены отца. В то же время он любил точные науки и даже стал лучшим учеником физико-математической гимназии. После учебы Никита занимался спортом и, как и все его одноклассники, участвовал в школьной самодеятельности. Когда же он окончил гимназию, то неожиданно для всех передумал посвящать свою жизнь науке, вместо этого выбрав артистическую карьеру и став студентом Школы-студии Московского художественного академического театра. Единственным человеком, который пытался его отговорить от этого шага, был Михаил Ефремов, его отец.

Из первого (после трагедии 8 июня 2020) ТВ-интервью Никиты Ефремова:

«Не знаю, не могу говорить за всех артистов, нужен им допинг для творчества или нет. Скажу только про себя. У меня был момент, когда я и для отдыха, и для работы пользовался подобными стимуляторами. Думал, что это поможет мне отдохнуть или увидеть какие-то новые миры. Но все оказалось наоборот. Именно сейчас, когда я уже долгое время веду здоровый образ жизни, мне открываются действительно удивительные возможности и перспективы.

Процесс самопознания и понимания, кто я, у меня начался до самоизоляции. В ней ничего нового про себя и про людей я не узнал. Вначале был стресс, я не знал, что это за болезнь и как к ней надо относиться, были даже панические атаки. Сейчас все нормально. Лично я хожу к психологу. Вообще психология мне очень интересна, хочу найти баланс в своей жизни. Безусловно, актерская профессия в какой-то степени шизоидная. Поэтому важно от нее отстраняться, отдыхать. К тому же я занимаюсь самоанализом. Пытаюсь понять, почему, например, я теряю чувство благодарности или слишком серьезно реагирую на себя и других? Ведь при этом исчезает легкость, вдохновение.

Снобизма по поводу ролей и предложений у меня нет. Ощущения, что я Никита Ефремов и у меня есть «планка», тоже нет. Когда люди пишут комментарии о том, где и как они меня видят, то это их ожидания. Лично для меня чем больше ожиданий, тем больше разочарований. С одной стороны, плюс, что я родился в такой семье, а с другой стороны, она обязывает оправдывать ожидания и зрителей, и самого себя. Для меня отдельная задача сделать так, чтобы я гордился своей фамилией, но при этом не был от нее зависим. Наверное, это можно считать побочным эффектом. Мне нравится подход отца к работе, он умеет вести себя на площадке, с одной стороны, очень легко, с другой – профессионально. Всегда шутит, но при этом, когда надо собраться и сделать что-то серьезное, моментально перевоплощается. В этом смысле мне бы хотелось стать таким же сильным профессионалом, умеющим работать на площадке с легкой юморной энергетикой».

Несколько месяцев спустя, осенью прошлого года, Никита Михайлович стал новым героем YouTube-шоу Агаты Муцениеце «Честный развод». Актер рассказал о недолгом браке со своей коллегой Яной Гладких и отношениях с Марией Иваковой:

«Мы вместе уже полтора года. В начале наших отношений мы думали, что мы телепаты: всегда казалось, что ты должен догадаться. Через полтора года я уже, может, и понимаю, где мне надо догадаться. Вижу признаки: “Какой сейчас день? А, у тебя ПМС. Понял, значит, следующие пять дней мы проводим в другом режиме”. Это, кстати, очень важно.

Я ревнивый. Но я себе просто запретил ревновать. Я поговорил с одним мудрым человеком, и он сказал: “Просто запрети себе это, и все”. Если ревность подразобрать – это значит “мое, не отдам”. А с чего оно мое? То есть это опять моя какая-то слабость, низкая самооценка. Я не хочу быть неуверенным в себе.

<���…>

Когда я занимаюсь какими-то фантомами в моей голове, мол, что обо мне подумают, я очень много трачу энергии на эти думания. Как только фокус внимания оттуда убирается, вообще пофиг. Ну это же не случайно произошло, что я родился в такой семье. Значит, мне доверили этот урок.

Меня сначала это не парило, потом поступил в институт – начало парить. Потом я понял, что это реальность: глупо, если я буду этому сопротивляться. Меня все равно иногда это напрягает. Мол, почему это меня не воспринимают, я вообще-то отдельная личность! Страх быть каким-то маленьким.

Может, у меня и были какие-то мысли о смене фамилии, особенно в острые моменты моих переживаний, но сейчас нет.

<���…>

Я долго смотрел на ситуацию развода (с Яной Гладких. – Е.Д.) . Она была очень важна для моего развития. Влюбился и все такое, но все-таки жениться – это какой-то другой шаг, мне кажется. Мной он тогда воспринимался как серьезный шаг. И, возможно, я что-то хотел доказать родителям, которые развелись рано. Я уверен, что я не был готов на тот момент к женитьбе, к совместной жизни. Я тогда занимался собой. У меня была такая картинка: жена, загородный дом, камин. Довольно типичная картинка, впитанная где-то в детстве через массмедиа и американские фильмы.

Мы развелись где-то через год. Брак – это вещь серьезная и ответственная. Мне кажется, мы оба не были готовы, у нас был какой-то беспорядок с границами. Есть замечательная фраза: «Границы – это то расстояние, с которого я могу одинаково любить и себя, и тебя». И сейчас для меня в идеале любовь – это не какое-то смешивание вроде «мы должны быть всегда вместе» и все такое. А у нас были очень смешанные границы, какое-то слияние очень сильное: то я слишком хотел, чтобы она была моей, то она что-то хотела. Это тогда был эгоцентризм с моей стороны во всем. Я жил в том, что есть я и какие-то мои потребности. Я вообще не понимал, что такое партнерские отношения. На мой взгляд, в детстве я получил много установок про эти расстояния и границы.

О разводе первой заговорила она, а я вошел в новый цикл – жертвы. Мол, какой ужас, меня никто не понимает, я страдаю, все отвратительно, Боже, за что? Сейчас я со стороны вижу, что, может, мне очень хотелось пострадать. Я нашел оправдание тому, что могу напиться или что-то пропустить.