Виктор Чувилкин - Девушки в шинелях

В декабре 1942 года при Центральной школе инструкторов снайперского дела

ГУ ВВО НКО СССР впервые за всю историю военного искусства были сформированы курсы по подготовке девушек-снайперов для фронта…

Комсомол страны по призыву ЦК направил на эти курсы 403 патриотки нашей Родины. Все они были добровольцами [1] Центральный Архив МО СССР, ф. ЦЖШСП, о. 294811, д. 2, л. 5. .

То морозное декабрьское утро 1942 года навсегда осталось в намяты Нины Обуховской. Она стояла на перроне Казанского вокзала среди девушек, уезжавших учиться в Центральную снайперскую школу.

…Ветер треплет ее каштановые волосы, выбившиеся из-под берета, и леденит до боли лицо. Под его жгучим дыханием Нина то и дело трет варежкой щеки и, чтобы согреться, пристукивает каблучками по заледенелому асфальту.

В хмуром зимнем поднебесье, на шпиле теремной башни вокзала, как часовой, маячит «золотой петушок», задорно ероша хохолок гребня. Нине кажется, что залетел он туда прямо со страниц сказки Пушкина и зорко смотрит теперь на запад, карауля родную столицу от непрошеного врага. И что-то далекое-далекое всплывает в памяти, тревожа сердце грустью. А грусть совсем некстати!

На перроне сутолока. Мимо девушек, мимо их чемоданов и вещмешков туда сюда снуют пассажиры, провожающие, железнодорожники… Их взгляды порою задерживаются на девушках, на их защитного цвета телогрейках и цивильных сапожках, купленных еще по случаю окончания семилетки.

Смотрит и никак не насмотрится Нина на родную Москву перед близким расставанием с ней.

— Идет! Наша электричка идет! — крикнул кто-то рядом, и строи девушек всколыхнулся.

Вскоре электричка замерла у перрона. Девушки с гомоном и толкотней хлынули в зеленые вагончики. В тесном тамбуре кто-то больно наступил Нине на ногу. Вещмешок слетел с плеча и зацепился за чей-то локоть, не давай протиснуться вперед. Наконец Инна оказалась в купе. Теперь бы еще свободное местечко…

— Иди сюда! — потеснилась одна из девушек с приятным округлым лицом и задорно вздернутым носиком.

Незнакомка понравилась с первого взгляда, и Инна присела рядышком с ней на краешек скамейки.

— Откуда? — с ходу спросила курносая.

— Москвичка.

— А мы — рязаночки! — И, улыбаясь, добавила: — Меня зовут Аня, ее, — она кивнула на девушку, сидевшую напротив, — Полина. А тебя как?

— Нина.

— Вот и познакомились! Я, откровенно говоря, тебя еще на вокзале приметила. Ну, думаю, обязательно познакомлюсь, — непринужденно, как с давней подругой, говорила Аня.

Пока ехали, Нина с интересом слушала ее бойким рассказ о Рязани, о том, как Дня работала швеей на фабрике, шила военное обмундирование для фронта, об учебе на курсах Всевобуча при горвоенкомате, о том, как ее не хотели посылать в снайперскую школу из-за маленького роста и возраста: lie хватало нескольких дней до семнадцати…

Электричка сбавила ход, по вагону пробежала команда: «Приготовиться к выходу!» Аня обеспокоенно поднялась и заторопила подруг:

— Вставайте скорее, девочки! Идемте в тамбур.

Остановились среди опушенных снегом деревьев.

— Нина, прыгай! Не бойся! — кричала Аня, успевшая уже выбраться.

— Лови вещмешок! — Инна соскочила с верхней ступеньки и снег.

Они огляделись и увидели небольшой деревянный колокольчик. В дверях стояла девушка в черной железнодорожной форме. Подошли.

— Как называется станция? — спросила Нина.

Железнодорожница показала жезлом на выцветшую вывеску над дверью.

— Вешняки, — прочитала Нина. — Что за слово такое?

— Это еще ничего, красиво даже, — сказала Полина, — а вот у нас по Ряжской ветке есть Чемодановка…

— Девочки, нас зовут, — спохватилась Дня. Смотрите, уже строятся. Побежали!

Шагали по наезженной дороге — от станции мимо нарядной церквушки и направо вдоль парка.

— Сколько берез! — удивилась Аня.

— А ты думала, что в Москве и березы не растут, — улыбнулась Нина. — У Тимирязевской академии целая роща!

— А вон и рябина, — показала рукой Полина на огненные грозди, полыхавшие жаром среди голых ветвей. — Ягода теперь приморожена, вкуснецкая! Попробовать бы…

— И полакомимся, Полиночка. Если снегири раньше не склюют.

Парк кончился. Будущие снайперы остановились перед большим кирпичным зданием. Встретила их женщина в военной форме. Это была начальник женских курсов снайперской подготовки капитан Пора Павловна Чегодаева. Она сказала девушкам, что их вызвали на мандатную комиссию, которая решает вопрос о зачислении на учебу.

— А пока — ждать. Громко не разговаривать.

И, четко повернувшись, ушла.

— Вот те на-а! А вдруг тут отсеют? И тогда — домой не солоно хлебавши, — забеспокоилась Аня.

— Главное — не трусь. Там, на комиссии, действуй смелее, и все обойдется. Примут, — подбодрила ее Полина.

— Кто знает… А вдруг от ворот поворот?

— Приехали — назад не отправят, — успокоила Нина то ли подруг, то ли саму себя.

Через полчаса начали вызывать.

— Носова, — нараспев сказала девушка, выпорхнувшая из кабинета. — Кто здесь Носова?

— Ну, девочки, я пошла, — Аня даже побледнела от волнения.

— Ни пуха ни пера!

Аня вышла минуты через три, раскрасневшаяся, радостная и сразу защебетала:

— Вхожу, а там одни военные. Двое, наверно, генералы: уж очень такие важные…

— Генералы?!

— Один посмотрел на меня и говорит: «А это что за детсад?» У меня аж душа в пятки! Ну, думаю, все — пропала! Но набралась храбрости, отвечаю: «Это я только ростом такая, а стрелять умею». Увидела винтовку и — к ней. Они и глазом не успели моргнуть, как я давай разбирать и собирать. А сама нет-нет да и гляну на них. Улыбаются! Который спрашивал, платочком глаза вытирает и головой покачивает: «Откуда только такие «карандаши» берутся…» Одним словом, зачислили!

Выкликнули фамилию Нины. Она тоже волновалась, но виду не подала. Поправила берет и смело толкнула дверь. На нее устремились изучающие взгляды.

— Обуховская? — спросил один из сидящих за столом, в генеральской форме.

— Да.

— Так-так… Подойдите-ка сюда поближе, побеседуем, — пригласил генерал и с отеческой теплотой в голосе поинтересовался: — В комсомоле давно?

— С августа сорок первого.

— А когда проходил третий съезд комсомола?

Краска прихлынула к лицу Нины. Стало жарко.

Она напрягла память. «Когда? Когда? Когда?» — быстро пульсирует в виске кровь. Вдруг в памяти ожила картина райкомовского бюро. Вспомнила! Обрадованно выдохнула разом: