Дмитрий Олейников - Авраам Линкольн

Считается, что именно 15 апреля 1837 года Линкольн появился в Спрингфилде, чтобы поселиться там (и прожить потом почти четверть века с небольшим перерывом). Большим везением для Авраама стало то, что первым, к кому он обратился в столице за помощью, оказался 23-летний Джошуа Спид. Они ещё не были лично знакомы, но Джошуа являлся большим почитателем Линкольна с того времени, как услышал и на всю жизнь запомнил его предвыборную речь про громоотвод. Вот как вспоминал сам Спид их встречу:

«Это было весной 1837 года. Он въехал в Спрингфилд на одолженной у кого-то кобыле, и вся его собственность помещалась в двух седельных сумках. Я был тогда в Спрингфилде торговцем и содержал большую лавку, где продавались мануфактура и бакалея, а также посуда, книги, лекарства, постельное бельё, матрасы — словом, ходовые товары для окрестных жителей. Линкольн вошёл в лавку с седельными сумками в руке и сказал, что хотел бы купить всё необходимое для того, чтобы обустроить спальное место для одного: матрас, наволочки, простыни, пододеяльники, подушку, покрывало… Я насчитал товара на 17 долларов. Линкольн сказал, что это довольно дёшево, но какова бы ни была сумма, заплатить он не может. Вот если я открою ему кредит до Рождества и при этом его новая работа юриста будет приносить доход, тогда он непременно заплатит. А потом добавил самым печальным тоном: „Если же у меня ничего не получится, я не представляю, когда смогу заплатить“. Когда я взглянул на него в тот момент, мне показалось, да и теперь кажется, что я никогда не видел более печального лица.

Я сказал: „Похоже, вы сильно переживаете от того, что вынуждены просить одолжения, но я могу предложить вам план, который поможет избежать долгов и при этом свести концы с концами. У меня наверху есть большая двуспальная кровать, и вы можете спать там рядом со мной“. — „Где ваша комната?“ — спросил он. „На втором этаже“, — ответил я и указал на витую лестницу, поднимавшуюся из лавки наверх.

Он подхватил свои седельные сумки, поднялся в комнату, бросил их там на пол и вернулся с явно переменившимся настроением. С нескрываемым удовольствием он воскликнул: „Что ж, Спид, вот я и переехал!“ Ему было тогда 27 лет; юрист без клиентов и без денег, всё состояние которого умещалось в двух седельных сумках» {87} 87 Lincoln as I Knew Him: Gossip, Tributes, and Revelations from His Best Friends and Worst Enemies / Ed. by H. Holzer. Chapel Hill, 2009. P. 41–42. .

С этого момента Спид стал ближайшим другом Линкольна — несмотря на серьёзные расхождения в политических взглядах, в том числе в вопросе о рабстве.

Нашёлся ещё один «добрый самаритянин», Уильям Батлер, клерк из местного суда. Из уважения к Линкольну он предложил ему столоваться у себя, ни словом не упоминая о плате. В результате Авраам почти на четыре года обеспечил себе минимум, необходимый для проживания в новой столице штата: стол и дом.

В том же году в Спрингфилде был устроен грандиозный банкет в честь успеха города в борьбе за право стать этой новой столицей. В одном из центральных отелей собралось шестьдесят-семьдесят самых уважаемых людей города. Среди музыки, песен, восторгов и восклицаний было произнесено несколько десятков тостов: за Иллинойс, достойный братского круга штатов великой республики, за его Законодательное собрание, отдельно за Северный и за Южный Иллинойс, за Спрингфилд; за «Длинную девятку», за губернатора, за всё и вся… (газетный репортёр сбился на двадцать втором тосте — наверное, перепил) {88} 88 См.: Beveridge A. J . Op. cit. Vol. 1. P. 210–211. .

Банкет был словно приурочен к началу практики Линкольна в Спрингфилде, к началу его большого пути… И к середине его жизни, пришедшейся на март 1837 года. Откроем толстый том хроники «Линкольн: день за днём» — на полдороге между февралём 1809 года и апрелем 1865-го.

Тринадцатого марта 1837 года начал весеннюю сессию суд графства Сангамон, и на следующий день Линкольн представлял там Дэвида Вулдриджа в двух делах: «Хоуторн против Вулдриджа» и «Вулдридж против Хоуторна». Это были его первые дела в качестве адвоката, начатые с подачи Стюарта ещё осенью 1836 года, довольно заурядные: один фермер (Вулдридж) попросил другого вспахать три десятка акров целины, пообещав заплатить и отдать часть пашни в пользование, а потом отказался от своих обещаний, припомнив, что когда-то Хоуторн, будучи арендатором, не вернул довольно приличную сумму, взятую в долг. Линкольн убедил стороны прийти к соглашению, не дожидаясь решения суда, и дело было снято со слушаний {89} 89 См.: Dirck B. Op. cit. P. 25; http://www.thelincolnlog.org/view/1837/3 ; www.lawpracticeofabrahamlincoln.org/Documents.aspx . . Линкольн не выиграл и не проиграл дело, но, скорее всего, остался доволен исходом. Много позже он советовал начинающим адвокатам по возможности не доводить дело до суда: «Уговаривайте ближних своих решать дела компромиссом везде, где только это возможно. Обращайте их внимание на то, что номинальный победитель в суде на деле часто оказывается проигравшим — потерявшим слишком много времени и слишком много денег. Адвокат, выступающий миротворцем, получает прекрасную возможность быть действительно добрым человеком. Всё равно на его долю останется ещё очень много дел…» {90} 90 The Collected Works of Abraham Lincoln. Vol. 2. P. 81.

Той же весной, когда Спрингфилд обзавёлся новым жителем, адвокатом Линкольном, сюда приехала в гости к родственникам восемнадцатилетняя южанка Мэри Тодд. С её появлением личная жизнь Авраама полностью переменилась. Однако сначала стоит поговорить о его прежних увлечениях и влюблённостях.

Подростком и даже молодым человеком в Индиане он, как вспоминала Сара Буш-Линкольн, «не очень увлекался девушками» {91} 91 Herndon’s Informants. P. 108. . Ни о каких заслуживающих внимания ухаживаниях или привязанностях до переезда в Нью-Салем упоминаний не осталось. Правда, для себя Авраам выдумывал целые романтические приключения, вроде такого: «Однажды неподалёку от нашего дома сломался фургон переселенцев: муж, жена и две дочки. Пока чинился фургон, они готовили на нашей кухне, и мать семейства читала нам истории из книг, которые везла с собой. Одна из девочек мне очень понравилась, и как-то, когда я сидел у дома на солнышке, я сам сочинил историю. Я представил, как вскочил на отцовскую лошадь, бросился вдогонку за фургоном и, наконец, отыскал его. Все были мне очень удивлены. Потом я поговорил с понравившейся девочкой и убедил её бежать со мной. Ночью я посадил её с собой в седло, и мы помчались по прерии. Через несколько часов мы подъехали к какому-то лагерю, а когда приблизились, то обнаружили, что это тот, который мы недавно покинули. Мы остались в лагере и попробовали побег на следующую ночь. Снова случилась та же история: мы прискакали обратно в свой лагерь. Я оставался там до тех пор, пока не убедил отца отпустить дочь со мной… Думаю, так во мне пробуждалась любовь» {92} 92 Цит. по: Tarbell I. M . Op. cit. Vol. 1. P. 26–27. .