Дмитрий Олейников - Авраам Линкольн

В понедельник 15 апреля прокламация была опубликована. Взрыв возмущения, потрясший Север после известий о падении форта Самтер, сменился пожаром патриотического воодушевления. Шумели невиданные по масштабам митинги (Нью-Йорк, например, встретил защитников Самтера с их потрёпанным флагом толпой не менее чем в 150 тысяч манифестантов), произносились прочувствованные речи, проводились парады, играли оркестры. «Союз должен быть сохранён, и ни одной звезды не погаснет на нашем флаге, и ни одна полоса не будет с него стёрта!» — кричал двадцатитысячной толпе бывший сенатор от штата Миссисипи и бывший губернатор Канзаса Роберт Уолкер. Толпа взрывалась аплодисментами.

Вскоре засвистели флейты, забили барабаны, по улицам американских городов зашагали многочисленные отряды добровольцев. «Какую часть из семидесятипятитысячного ополчения вы можете представить?» — запрашивал Вашингтон губернаторов. «Больше остальных!» — отвечал губернатор Огайо. «Пятьдесят тысяч, если нужно», — отзывался губернатор Мичигана. Индиана призвала вдвое больше выделенной ей квоты. Губернатор Массачусетса вообще ответил вопросом: «В каком направлении высылать войска?» — в предчувствии неизбежного конфликта он готовился к войне с января и теперь первым направил в Вашингтон полностью укомплектованный и экипированный 6-й Массачусетсский полк.

Не менее воинственное настроение царило и на Юге. Ещё вечером 12 апреля, пока в ожидании взятия форта Самтер Джефферсон Дэвис лежал на диване и пытался прогнать мигрень крепкой сигарой, его военный министр Уолкер обратился к воодушевлённой толпе с восторженной речью, в которой «предрекал», что меньше чем через три месяца флаг великой Конфедерации будет развеваться над Вашингтоном, а может быть, и над Фанел-холлом, «колыбелью американской свободы» в Бостоне {456} 456 См.: Detzer D . Op. cit. P. 285. . Доблесть Юга в те дни особенно противопоставлялась торгашеству Севера: «Если врезать янки по морде, он не даст сдачи, а побежит подавать в суд»; «Если навести на янки ружьё, он спросит „почём продаёшь?“». Под стать этой браваде были и обещание сенатора от Южной Каролины Чесната выпить всю кровь, которая прольётся в результате сецессии, и расхожая поговорка «Вся пролитая кровь уместится в напёрстке домохозяйки» {457} 457 Цит. по: Макферсон Д . Боевой клич свободы: Гражданская война 1861–1865 / Пер. с англ. Д. Голубцова. Екатеринбург, 2012. С. 285–286. .

Подобные «пророчества» и похвальбы не только усилили возмущение Севера, но и вдохновили сторонников раскола в пограничных рабовладельческих штатах. Самым сильным ударом по Союзу стало известие, что уже во вторник 17 апреля в Вирджинии так и не распущенной конвенцией был одобрен свой «ордонанс о сецессии», ставший следствием резкого всплеска эмоций в ответ на прокламацию о семидесяти пяти тысячах добровольцев (как будто не было призванных ещё в марте ста тысяч южан!).

Важнейший в стратегическом, экономическом, культурном отношении штат стал новым центром резко усилившейся Конфедерации. Вскоре её столицу перенесут в Ричмонд (всего в 100 милях к югу от Вашингтона!). Сразу после отделения будут захвачены находящиеся на территории штата стратегически важная верфь в Норфолке и тот самый арсенал в Харперс-Ферри, который некогда атаковал Джон Браун. Тогда нападение на федеральную собственность было квалифицировано в Вирджинии как государственная измена, теперь — как патриотический порыв. С уходом Вирджинии территория Союза стала заканчиваться сразу за рекой Потомак, и Линкольн мог наблюдать флаги Конфедерации прямо из окон Белого дома. Заразительному примеру последовали другие штаты «Верхнего Юга»: Арканзас, Северная Каролина и Теннесси.

Неспокойно стало и в Мэриленде, земли которого окружали Вашингтон с трёх сторон и отделяли его от Севера, от свободного штата Пенсильвания. Мэриленд был рабовладельческим, голосовал в основном за «южного» демократа Брекенриджа и держался за Союз во многом стараниями губернатора. Активные сторонники отделения хотя и были в меньшинстве [36] Судя по числу участников Гражданской войны из штата Мэриленд, сторонников Союза там было почти в три раза больше, чем приверженцев Конфедерации (см.: Swank М. A., Swank D. J. Maryland in the Civil War. Charleston, 2013. P. 9). , но собирались такими заметными и шумными толпами, что могли произвести впечатление большинства.

Одна из таких толп осыпала не только ругательствами, но и камнями пять сотен практически безоружных добровольцев из Пенсильвании, строем преодолевавших милю с четвертью между двумя вокзалами Балтимора. А днём 19 апреля тот же маршрут стал ареной жестокого побоища. По нему в вагонах на конной тяге перевозили 6-й Массачусетсский полк. Толпа, разогретая митингом «Не пустим ни одного янки в Вашингтон!», снова швыряла камни, бутылки и палки, кричала «белые ниггеры!», «подонки!», «головорезы!»… Звенели разбитые стёкла, осколки впивались в кожу, офицеры требовали не поддаваться на провокации. Часть вагонов была остановлена баррикадой из огромных якорей, притащенных из порта. Солдаты двинулись дальше пешком, а толпа придвинулась так близко, что попробовала выдергивать рядовых из строя и отбирать их ружья. Когда захлопали пистолетные выстрелы и первый убитый солдат упал на мостовую, командиры отдали приказ открыть огонь на поражение. Массачусетсский полк пробился к станции, потеряв пятерых человек убитыми и более трёх десятков серьёзно раненными и покалеченными. Горожане насчитали не менее одиннадцати убитых (в том числе двое зевак) и около сотни раненых.

Линкольн лично встречал посланцев Массачусетса на вашингтонском вокзале. Он пожал руку командиру полка: «Слава богу, вы прибыли!» Но губернатор Мэриленда прислал телеграмму с мольбой не перемещать больше войска «во избежание кровопролития». Активные сторонники сецессии сожгли железнодорожные мосты на пути с Севера в Вашингтон, перерезали телеграфные провода и срубили часть телеграфных столбов. Сообщение через Мэриленд оказалось прерванным. В то же время губернатор Вирджинии разрешил проход войск Конфедерации через территорию своего штата! Линкольн крутил в руках очки и говорил генералу Скотту: «Если бы я был генералом Борегаром, я бы немедленно пошёл на Вашингтон!» Газеты и частные письма были переполнены слухами о наступлении южан на столицу. Дни после 19 апреля стали временем напряжённого ожидания: кто войдёт в город первым — отряды Конфедерации или полки Союза?

Столица казалась островом, потерявшим связь с «материком». Невесть куда разлетелись искатели должностей: из тысячи постояльцев отеля «Уиллард» осталось не более полусотни. Многие магазины и офисы закрылись. Пустоту вечно оживлённой Пенсильвания-авеню подчёркивали одинокие патрули. Вокруг правительственных учреждений спешно возводились баррикады из булыжников, бочек с цементом и мешков с песком. Часовые стали принадлежностью городского пейзажа.