Николай Губернаторов - «СМЕРШ» ПРОТИВ «БУССАРДА» (Репортаж из архива тайной войны)

Достоверно полной информацией о характере обороны, силах и средствах на этих высотах мы не располагаем. В отличие от Белорусской операции, когда мы имели исчерпывающие сведения о немцах от агентуры, партизан и подпольщиков. Здесь этого ничего нет. А возможности авиаразведки ограничены.

Поэтому перед началом Висло-Одерской операции разведотдел фронта и наше управление подготовили и забросили за Одер разведывательную группу из 5 человек с двумя радиостанциями. В эту группу включили и Наталью Васильевну. Вся группа сработала эффективно. Она своевременно сообщила в штаб фронта об отсутствии войск на западном берегу Одера и резервов в городе Кюстрин. Это позво-лило нашим войскам стремительно форсировать Одер, захватить плацдарм и город Кюстрин, где по улицам еще гуляли солдаты, а в ресторанах развлекались офицеры.

Сейчас группа перебазировалась в центр Зееловских высот, в городок Зеелов и просит прислать подмогу, так как, передвигаясь с отступающими немецкими войсками из Кюстрина, они попали под бомбежку наших самолетов и потеряли одного разведчика. Юрий Васильевич, зная вас, ваш профессиональный опыт военного разведчика, осведомленность в порядках служб вермахта и Абвера, не согласились бы помочь этой группе более глубоко разведать оборону, силы и средства немцев на Зееловских высотах? При вашем согласии мы смогли бы переправить вас туда, где вы встретились бы с Натальей Васильевной. Думаю, что и она обрадовалась бы, поскольку питает такие же чувства к вам.

Конечно, наше предложение к вам, Юрий Васильевич, связано с большим риском, поэтому вы вправе отказаться. Работу мы вам и здесь найдем, например, разведотдел штаба фронта уже сейчас готов принять вас к себе. Я прошу вас подумать, взвесить все за и против, и, если решитесь, то начнем подготовку к этой операции совместно со штабом фронта и с учетом мнения и советов зафронтовой группы.

Наступила пауза.

Потом Ростов-Беломорин встал и проникновенно взволнованным голосом сказал:

«Товарищ генерал, дорогие коллеги! Спасибо за доверие, которое почитаю за честь, оказанную мне. Я согласен и готов сделать все, что в моих силах, тем более душа моя в радостях от предстоящей встречи с любимой!»

Зеленин: Тогда я прошу втроем, сохраняя секретность, продумать все детали, составить проект совместного плана операции и показать мне. Срок — неделя.

Стенографировал:

ст. лейтенант «Смерш»/Абросимов/

(Отпечатано 2 экз-ра

Экз. 1 — в управление Экз. 2 — в разведотдел штаба фронта)

Через два дня после утверждения плана операции и начала подготовки к ней Зеленину из радиоцентра принесли шифртелеграмму, переданную разведгруппой.

Разведотделу штаба 1-го Белорусского фронта

«Докладываю: Вчера похоронили Анку. Вдвоем с радистом она попала в засаду. Отстреливаясь, Анка была тяжело ранена и скончалась на руках радиста, который тоже ранен. Ее тело, рацию и шифры ему удалось сохранитъ и вынести из боя. Анка похоронена в лесу, на западной окраине Зеелова. Орел».

Познакомившись с шифротелеграммой, Зеленин тяжело вздохнул и задумался, а затем с горечью сказал:

— «Какая тяжелая утрата, какого человека потеряли! Проклятая война, каких людей пожирает!.. Надо познакомить Юрия Васильевича, скрывать мы не имеем права», — сказал Зеленин и поручил это сделать майору Белоглазкину.

— «Вы его хорошо изучили, постарайтесь хоть немного утешить, а я зайду позже», — добавил генерал.

Войдя в комнату к Ростову, Белоглазкин застал его играющим в шахматы с Ваней Замотаевым.

— «Извините, Юрий Васильевич, генерал просил вас познакомиться с шифротелеграммой», — сказал Белоглазкин и передал ее в руки Ростова. Майор заметил, как у Ростова затряслись руки, а в глазах заблестели слезы. Говорить он не мог и только тихо прошептал: — «Прощай, любимая, не удалось нам встретиться!»

Майор из деликатности немного посидев, решил оставить Ростова:

— «Крепитесь, Юрий Васильевич, война без жертв не бывает!».

На другой день, рано утром к Белоглазкину прибежал Ваня. Весь в слезах, дрожащим голосом он прокричал: — «Юрий Васильевич сидит за столом и не дышит. Пойдемте, он не дышит».

Войдя в комнату, Белоглазкин увидел склонившегося на письменный стол Ростова. Он был мертв. Голова его повисла и закрывала исписанный лист бумаги.

Майор извлек лист бумаги и начал читать:

«Товарищ генерал!

Я не могут пережить гибель Натальи Васильевны и нахожусь в состоянии паралича воли и мужества. Обретя Родину, я потерял любовь, а без любви к Наталье Васильевне я жить и дышать воздухом обретенной Родины не смогу и не хочу. Поэтому добровольно ухожу к любимой.

Спасибо за доверие и простите за мою слабость.

Прошу позаботиться о сыне.

Прощайте

ІО. В. Ростов-Беломорин 18.02.45»

— «Как это произошло?» — спросил у Вани Белоглазкин, прочитав посмертную записку.

— «Я лег спать и уже начал засыпать. А Юрий Васильевич сидел за столом и, как всегда, что-то писал. Потом он встал, подошел ко мне, поцеловал, чего никогда не делал, и сказал: — «Будь счастлив, малыш! Спокойной ночи!» И снова сел за стол, а я уснул. Утром я проснулся. Юрий Васильевич сидит, облокотившись на стол. Я сказал: — «Доброе утро!» А он молчит. Я подошел ближе и чувствую, что он не дышит. Тогда я побежал к вам. Вот и все…

Вскоре, после доклада Белоглазкина начальнику пришел Зеленин и врач, который, обследовав Ростова, констатировал смерть от цианистого калия, раздавленную ампулу которого он обнаружил во рту покойного.

Зеленин, прочитав предсмертную записку, с сожалением сказал:

— «Жалко! Смерть победила любовь!»…

С гордостью и печалью я завершил свой репортаж о мужественных подростках и бойцах незримого фронта Великой Отечественной войны, которым не довелось дожить до светлого дня Победы. Их имена хранит не только народная память, но и информационные сокровища архивов. Архивные богатства напоминают о героическом прошлом тем, кто еще знает и помнит, как это было, но еще больше тем, кто еще будет узнавать, как это было, чтобы гордиться своими предками, любить свой народ, свою Родину, а значит — и себя. Архивные документы также учат извлекать уроки истории, особенно если это касается самой уязвимой части народа — детей. Без пристального внимания и заботы о семье и детях ни одно общество не может иметь будущего!

С грустным извинением перед читателем я признаюсь, что по причине инвалидности — этого наследия войны, не удалось проследить дальнейшую судьбу близких моему сердцу подростков-патриотов с их неподкупными сердцами.