Леонид Млечин - Главный разведчик мог стать президентом. Карьера Евгения Примакова

Примаков твердо сказал:

— Без Запада нам не обойтись.

Примаков писал Горбачеву записки о необходимости установления дипломатических отношений с Южной Кореей. Почему все страны имеют посольства в Сеуле, а мы нет? Просто потому, что это Северной Корее не понравится?.. Предлагал улучшить отношения с Японией, привлечь японский капитал к освоению Дальнего Востока.

Евгений Максимович был главным сторонником сближения с Южной Кореей. Возражали многие, ссылаясь на то, что Северная Корея, давний союзник, этого не простит. Примаков доказывал, что нельзя игнорировать существование второго корейского государства. Именно по его приглашению в Москву впервые приехал будущий президент Республики Корея Ким Ён Сам — еще в роли лидера оппозиции.

Примаков в марте 1990 года организовал в Кремле первую, «случайную» встречу Ким Ён Сама с Горбачевым. Кима повели показывать кремлевские коридоры, потом как бы невзначай сказали:

— А вот, кстати, приемная Горбачева, не хотите ли посмотреть?

И в этот самый момент Михаил Сергеевич — совершенно случайно — сам вышел в приемную. Они с Ким Ён Самом, политиком умелым и обаятельным, поговорили. Первый шаг к установлению дипломатических отношений с Южной Кореей был сделан.

Но и Совет безопасности оказался декоративным органом.

«В это время я не раз посещал Примакова, — писал один из руководителей международного отдела ЦК КПСС Карен Нерсесович Брутенц, — и, к своему удивлению, находил его неизменно свободным. А он, заметив мое удивление, как-то вяло посетовал на то, что обязанности в Совете безопасности не вполне четко разделены, частенько нет никаких поручений и он сидит без дела (и это тогда, когда страна чуть ли не пылает)».

Положение о Совете безопасности, которое Примаков и Бакатин написали и передали вице-президенту Янаеву, чтобы он доложил Горбачеву, так и осталось у Янаева.

В августе 1991 года Примаков отдыхал с внуком в санатории «Южный» неподалеку от Фороса. Там же был тогдашний секретарь ЦК КПСС и будущий президент Молдавии Петр Кириллович Лучинский:

«Компания подобралась замечательная: член Совета безопасности Евгений Примаков с внуком, министр внутренних дел Пуго с женой, невесткой и внучкой… Утром 19 августа жена включила радио и мы не поверили своим ушам: государственный комитет по чрезвычайному положению берет на себя всю полноту власти!.. Среди членов ГКЧП назвали Бориса Пуго. Но ведь еще вчера утром мы всей своей пляжной компанией провожали его с семейством в Москву. Пригубили по рюмке, пожелали удачной дороги».

19 августа Примаков срочно вылетел из Симферополя в Москву. Не знал, что ждет его во Внуково. Примаков позвонил в Москву своему другу Владимиру Бураковскому, попросил на всякий случай приехать в аэропорт — если что-то случится, чтобы было кому позаботиться о внуке.

Аркадий Иванович Вольский, бывший помощник генерального секретаря ЦК КПСС, вспоминал в своем последнем интервью «Известиям», опубликованном после его смерти в сентябре 2006 года:

— Одну ночь у меня провели Примаков и Бакатин. Спали на диване. Я им комнату отвел напротив своего кабинета. Угроза ареста была вполне реальной, поскольку они как члены Совет безопасности отказались поддержать ГКЧП.

20 августа в кремлевском кабинете члена Совета безопасности Примакова собрались Вадим Бакатин, президент Научно-промышленного союза Аркадий Вольский, Вениамин Александрович Ярин, который работал в аппарате президента, и недавний член политбюро Вадим Андреевич Медведев. Решили прежде всего сделать заявление по поводу происходящего и передать по каналам ТАСС.

Составили текст:

«Считаем антиконституционным введение чрезвычайного положения и передачу власти в стране группе лиц. По имеющимся у нас данным, Президент СССР М.С. Горбачев здоров. Ответственность, лежащая на нас, как на членах Совета безопасности, обязывает потребовать незамедлительно вывести с улиц городов бронетехнику, сделать все, чтобы не допустить кровопролития. Мы также требуем гарантировать личную безопасность М.С. Горбачева, дать возможность ему незамедлительно выступить публично».

Примаков позвонил Бессмертных, тоже члену Совета безопасности:

— Саша, мы тут с Бакатиным такое заявление написали. Давай я тебе его прочитаю… Как ты на это дело смотришь?

Бессмертных сказал, что ему подписывать это заявление не стоит, он должен руководить министерством.

Примаков позвонил в ТАСС. Ему ответили, что подобный документ они сейчас распространить не могут. Вольский забрал заявление и передал в Интерфакс.

Примаков вернулся к себе и позвонил председателю Верховного Совета Анатолию Ивановичу Лукьянову. Прочитал ему заявление, составленное вместе с Бакатиным.

Лукьянов выслушал и твердо сказал:

— Публиковать это не надо.

Примаков ответил:

— Заявление уже опубликовано.

Утром 21 августа вице-президент Янаев, пребывавший в мрачном состоянии, позвонил Примакову:

— Надо встретиться. Зайди на пять минут.

Уже было ясно, что путч провалился. Примаков пошел к вице-президенту. Янаев сидел за письменным столом и читал «Правду». На первой полосе — подписанные им указы. Янаев стал говорить Примакову, что именно он ночью отговорил членов ГКЧП от штурма Белого дома и утром дал указание выводить войска из города.

Примаков сказал Янаеву, что ему надо немедленно поехать на телевидение, в прямом эфире распустить ГКЧП, осудить путч и покаяться. Это единственное, что может его спасти.

Янаев не нашел, что ответить, кроме сакраментального:

— Надо подумать.

21 августа Вольский и Примаков провели пресс-конференцию и сразу же уехали на аэродром — лететь к Горбачеву в Форос. Они полетели в самолете российского руководства. Там были вице-президент России Александр Владимирович Руцкой, глава российского правительства Иван Степанович Силаев, министр юстиции России Николай Васильевич Федоров и тридцать шесть офицеров милиции с оружием.

На обратном пути в самолете все собрались в салоне у Горбачева. Примаков и Бакатин рассказали о своем заявлении, показали текст, Раиса Максимовна взяла его себе на память.

Мужественное поведение Евгения Максимовича было оценено по достоинству. Сразу после путча он оказался одним из самых близких сотрудников Горбачева, но без должности. Из членов Совета безопасности остались только Примаков и Бакатин, так что совет уже практически не существовал. Бакатин получил назначение в КГБ, а Евгений Максимович сидел без дела.

Думали, его сделают министром иностранных дел. Примаков был не прочь. Что помешало? Ельцин не проявил энтузиазма? Или Горбачеву не хотелось объясняться с американцами, которые невзлюбили Примакова после поездки к Саддаму Хусейну? Министром назначили Бориса Дмитриевича Панкина, посла в Чехословакии, бывшего главного редактора «Комсомольской правды», который в августе 1991 года смело выступил против путчистов.