Феликс Медведев - После России

Я смотрел видеозапись беседы знаменитого французского телеведущего Пиво с Дмитрием Паниным после выхода его книги. Это был поединок двух сильных натур, слагаемых знаний, образованности. Даже не зная французского, можно уловить, что в этом диалоге прав Панин: его голубые глаза светились, одухотворенное лицо выражало непоколебимость и убежденность в своих суждениях.

Вся жизнь Дмитрия Панина — поступок. Ему был неведом психический страх. Не единожды побывав на краю жизни и на Лубянке, и в Сухановке, и в лагерях, он стал сгустком воли. Он был искренне верующим христианином. И во время Судного дня 1973 года, когда в день поста и молитвы арабы напали на Израиль, он послал телеграмму главе правительства Израиля, прося принять его рядовым бойцом в армию. А позднее, когда, как он это воспринимал, Израиль показал себя агрессором, готов был сражаться на стороне арабов.

Широко образованный человек, инженер, автор серьезных изобретений, специалист по кранам, он мучился, что не успевает многого постичь. Он писал и об экологической катастрофе, имея в виду Байкал, Аральское море. Но соединял эту ситуацию с отношением к природе вообще в мире. Он считал, что и на Западе тоже нет этического, нравственного контроля по отношению к божьему миру, что величайший грех — расхищать, губить, разворовывать этот мир. Исса Яковлевна Панина показала мне библиотеку ученого — книги по физике, математике, астрономии, философии, политологии… Кстати, Исса Панина остается верным его другом и соратником.

Вся ее нынешняя жизнь связана с его посмертной памятью, с заботами об издании его научных и философских трудов. Исса Яковлевна ищет издателей повсюду, и во Франции, и в Советском Союзе. Что-то удается, например «Лагерные записки» выйдут в советско-итальянском издательстве «Сирин». Панина приезжала в Москву впервые после многолетнего отсутствия, посещала редакции, выступала на организованном мною вечере вЦентральном Доме литераторов, посвященном Дмитрию Панину, давала телевизионные интервью. Писала и в «Мемориал», просила не забывать Дмитрия Михайловича.

Познакомившись с трудами Дмитрия Панина, нельзя не согласиться с Владимиром Максимовым, который утверждает, что. живя на Западе, прямой и бескомпромиссный Панин не менял выстраданных им правил и принципов. Его творчество должно стать нашим общенациональным достоянием, и пусть само время определит значимость его философских и религиозных воззрений: огромный мятежный мир писателя, мыслителя, тираноборца.

Запад ему казался монолитом. Но он почувствовал, что и там многое идеализировано. Понял это как человек точных наук, ибо сам любил все проверять.

Говорят, что, прожив там пятнадцать лет, он во многом разочаровался: может быть, в каких-то западных ценностях, может быть, в конкретных людях, хозяевах той жизни, — ведь он много раз ощущал, как слаб, как ничтожен человек, обделенный властью духа. Но ни секунды Дмитрий Панин не сомневался в возрождении своей многострадальной родины. Он верил, что рано или поздно она обретет свободу, сумеет сохранить нравственные принципы, завещанные ушедшими поколениями.

Июль 1989 г.

Он скончался в 1990 году в Торонто в возрасте 98 лет. Старейший в мире пушкинист, автор нескольких книг о великом русском поэте Михаил Григорьевич Дубинин посвятил свою жизнь служению русской литературе, русской истории. Особенно волновала его судьба Пушкина, та роль, которую играли в его жизни многочисленные родственники, друзья, знакомые, правительство и двор. Самые ценные дубининские исследования касаются эволюции философских и политических взглядов Пушкина, а также исследований причин, по которым поэт вынудил Дантеса вызвать его на дуэль. Многие заключения литературоведа покажутся нашему читателю необычными, неожиданными. Да это и естественно, ведь мы во многом привыкли к Пушкину официальному, отретушированному, искаженному. Например, познакомившись со статьей Дубинина «Пушкин и Радищев», мы бы перестали во всем смотреть на Россию «радищевскими глазами» и более критически отнеслись бы к его знаменитому «Путешествию из Петербурга в Москву». Да и впрямь надо только внимательнее прочитать самого поэта: в сочинении Радищева «отразилась вся французская философия XVIII века: скептицизм Вольтера, несбыточная филантропия Руссо, политический цинизм Дидро и Рейналя. но все в нескладном, искаженном виде».

О Михаиле Дубинине у нас знают лишь пушкинисты да малая часть воистину образованных людей. Единственную публикацию — отрывок из книги Дубинина «Меркантильные обстоятельства Пушкина», вышедшей в Канаде много лет назад, — напечатал журнал «Родина».

В последние годы жизни Дубинин написал два исследования: «Гибель Пушкина» и «Косая мадонна», представляющие собой детальное рассмотрение и тщательнейший анализ последних годов жизни великого поэта. Несмотря на обилие нашей советской пушкинианы, эти труды канадского ученого конечно же следовало издать.

М. Г. Дубинин окончил юридический факультет Киевского университета и до революции успел поработать адвокатом. В Канаде оказался после войны. До этого жил в Чехословакии, в других странах Европы. И где бы он ни жил, всегда неизменной спутницей его трудов и досуга была страсть к отечественной истории. Только вот жаль, что мы мало знаем о таком замечательном ученом. Мне помог проникнуться судьбой Михаила Дубинина его родственник Мстислав Могилянский, много лет проработавший на русском отделении радио Канады. Да и сам он человек удивительный. Сколько бы важного и неожиданного он мог рассказать нам, его современникам по эту сторону океана.

Мстислав Игоревич вспоминает, как после одного из литературных выступлений Михаил Дубинин обратился к публике: «Мне остается теперь поздравить вас с наступающей завтра знаменательной для всех россиян годовщиной». Все ломают голову, что это за годовщина, о которой помнит этот глубокий старик, а все кругом забыли. Оказалось, что он имел в виду день вступления в Париж русских войск в 1814 году, и даже добавил, какая часть и под чьим командованием вошла в столицу Франции первой.

Михаил Григорьевич всю жизнь увлекался пением, как церковным, так и оперным. Незадолго до смерти он говорил дочерям, а их у него было три, что надеется пропеть в церкви в Торонто все пасхальные службы. Как писала газета «Новое русское слово»: «В последний путь на кладбище, где покоятся его супруга и мать (умершая в возрасте 101 года), М. Г. Дубинина помимо трех его дочерей провожали семь внуков и четырнадцать правнуков, конечно же множество друзей, поклонников незаурядного во многих отношениях русского канадца».