Рения Шпигель - В тени Холокоста. Дневник Рении

Господи, помоги мне снова, и ты, Булуш, пожалуйста, сделай так, чтобы то, о чем говорят, оказалось правдой. Дай мне храбрости.

О, какой прекрасный, счастливый день. Кажется, З. никогда не был таким замечательным, как сегодня. Я его встретила на лестнице. Он мне сказал: «Моя куколка, моя сладкая» и т. д. Мы провели вместе всю перемену, стоя на лестнице. Так глупо. Ах, в городе он меня действительно не видел, потому что спросил, где я тогда была. Мимо проходили девочки из 8 класса и сказали: «Ага!» Зигу рассмеялся и сказал, что надо пойти куда-нибудь в другое место.

Действительно трудно, ты должен понять, что я даже не могу это описать словами. Это надо написать в синем небе весенними фантазиями, вздохами, тем, что тикает, трепещет внутри…

Он должен был мне достать «Кордиана» [52] Драма Юлиуша Словацкого. И он пытался. Мы что-то распевали ради смеха в клубе. Он сказал, что во время матчей я буду его талисманом. (У меня правда глаза, как у Валентино, – большие, синие, горящие? Что он говорит?) И даже хотя он рано ушел, я впервые что-то чувствую. Постучи по дереву, это правда. Что-то и ничего, но все-таки. Я слышала, как Ержик сказал: «Чувствую, в школе образуется новая пара». Не уверена, что это про нас, но может быть… Будем надеяться, что это так. Господи, Господи и моя прекрасная Булуш, думайте обо мне, ныне, и присно, и во веки веков.

А знаешь, я начинаю верить. В школе он ведет себя так – совершенно не могу тебе описать, как. Дзюнка меня увидел. И когда Кубракевич подошел к нам и начал что-то говорить о моих глазах, Зигу что-то тоже добавил. Вдруг старик Кубракевич закричал: «Видите, как он на нее смотрит? Он с ней флиртует! Но все равно. Хорошая пара!» Если Кубракевич это понял, значит, что-то есть, хотя у него с этим быстро. Но если эта старая, сморщенная Тетушка Йозка что-то заметила в красном уголке, хотя ничего особенного не было… Ах, после объявления Кубракевича Зигуш ужасно сконфузился и сказал: «Я смущен».

Ага, а потом стих, стих, тот и этот… Сегодня я написала Еве в дневник на той же странице, что и З., на той же. И я нарисовала сердце. Тра-ля-ля! Как он извинялся за неопрятный почерк в дневнике Евы!

Вечером мы шли вместе, а этот Тадек постоянно хотел идти рядом со мной, но мы с Норой его перехитрили. З. и я отстали, вместе, одни, и это было прекрасно, просто прекрасно!!! «Дорогуша», и улыбки, и взгляды, и «Ренуся, учи математику», и т. д., всё и не перечислить. Он должен был идти домой, но проводил меня, а когда я пошла к Ирке, он повернулся и пошел прямо домой – через мгновение его уже не было. Важно то, как он прощался, – взял меня за руку и какое-то время держал (это для него типично), а потом он сделал это… странно, интуитивно я почувствовала… не знаю, что это значило… Спросила Ариану, она знала. Это означает, ох! – это призыв. Не знаю, он это сделал случайно? Мне показалось? Потому что я знаю, что З. не пошляк или что-то там. Или, возможно, возможно, это просто маска, может быть, это все притворство?

Всю ночь мне снилась мама. Вместе с Зигу мы ее спасали, искали ее в Варшаве. А сегодня я вспомнила все это мучительное, наболевшее, так что… спокойно. Когда до этого доходит, не совсем получается, и это отчасти его и отчасти моя вина. Будем надеяться, что к субботе все образуется!! Я беспокоилась по поводу выходных, все идет не так. Помоги мне, Всемогущий Господь. Помоги мне, мой единственный верный друг, моя прекрасная, далекая и близкая мама…

Пока что сегодня все хорошо (только все меня зовут «госпожа Шварцер»). Он был такой милый, выбритый, красивый. Сегодня, но… а что завтра???

У меня уже четыре соперницы. Но прошу тебя, Господи, и ты, моя замечательная мама, вы меня любите и понимаете, пожалуйста, пусть завтра будет… будет… будет… хорошим. И позволь мне все тебе об этом рассказать. У меня такой ужасный страх сцены!!

У меня страх сцены, но, может, оно того и не стоило. И все-таки. Поклон в раздевалке, рукопожатие в классе и «Балладина» [53] Драма Юлиуша Словацкого , потом опять, после перерыва, и потом утром в коридоре. Точно. Мы стояли там вдвоем, и могу себе представить, как мы выглядели, – все на нас смотрели. Эда подошла к нам (его бывшая любовь), а я глупо, как какой-то идиотский остолоп, покраснела как рак! Зигу обхохотался! Черт побери! Что я так краснею…

Я пошла на матч, вошла, когда он переодевался, так что я извинилась, а он просто схватил меня, как только он может, взял меня обеими руками за подбородок и спросил про мою прическу. Потом я пошла в школу одна, не попрощавшись. Довольно странно! В школе Зигу меня упрекал за то, что я сбежала. Во время репетиции наконец стало очень хорошо. Это невозможно описать, чувствуешь это каждым нервом. И запомни, что мы все это время сидели вместе, и гуляли, гуляли вдвоем, что он был помешан на том, чтобы идти на концерт, и то и сё… в 9 часов вечера, а потом идти не захотел и решил пойти на вечеринку, а когда мы там стояли, я наклонилась над часами, и мы коснулись лбами. Кажется, когда мы прощались, у него рука немного дрожала. Он долго держал мою руку… так долго… а потом опять это сделал (или мне показалось)… А может быть, это все было для видимости, ох! Возможно, это ерунда. В конце концов, он скорей скажет что-нибудь двусмысленное в присутствии Ирки и… Нет. Булуш, я переживаю духовную трагедию. Бог даст, все кончится хорошо! Господи, пожалуйста, верни мне мою маму. Мама, приезжай и помоги мне!!!