Сергей Нечаев - Альтернативная история Жанны д’Арк

После этого епископ Кошон начал читать приговор. В бумаге, которую он держал в руках, не было слова «смерть». Было сказано лишь, что церковь передает осужденную в руки светской власти, прося обойтись с ней снисходительно и «без повреждения членов». Но в те времена эта лицемерная формулировка могла означать лишь одно — казнь на костре.

Кошон читал медленно и громко. Он словно ждал чего-то, и это «что-то», чего так ждали постановщики этого кошмарного спектакля, произошло. Прервав епископа на полуслове, Жанна закричала, что она согласна подчиниться во всем воле святой церкви, что если священники утверждают, что ее видения и откровения являются ложными, то она не желает больше защищать их.

Короче говоря, Жанна произнесла слова покаяния, и ожидавший ее смертный приговор тут же заменили другим, который судьи заготовили заранее, рассчитывая на то, что обвиняемая отречется.

В новом приговоре говорилось, что суд учел чистосердечное раскаяние подсудимой и снял с нее оковы церковного отлучения. Но так как подсудимая тяжко согрешила против Бога и святой церкви, ее осуждали «окончательно и бесповоротно на вечное заключение, на хлеб горести и воду отчаяния», дабы там, оценив милосердие и умеренность судей, она «оплакивала бы содеянное и не могла бы вновь совершить то, в чем ныне раскаялась».

Огласив этот новый приговор, епископ Кошон распорядился увести Жанну в замок Буврей. Таким образом, инквизиционный процесс по делу о впадении в ересь «некой Жанны, обычно именуемой Девой», закончился.

Заставил Жанну смириться страх перед костром. Это очевидно, и хотелось бы посмотреть на человека, для которого этот «аргумент» не показался бы решающим.

Никогда еще смерть не казалась ей такой неотвратимой — неотвратимой и близкой. И только теперь она поняла, что чуда не произойдет, что никто не придет к ней на помощь, и что она стоит перед выбором: отречься или умереть. И она отреклась.

Жанна призналась во всевозможных преступлениях против веры, отреклась от всевозможных «голосов» и согласилась подчиняться впредь предписаниям церковного, в частности, никогда не носить оружия и мужской одежды.

Политическая цель процесса была достигнута. Английское правительство могло оповестить весь христианский мир, что еретичка, замышлявшая сокрушить с помощью дьявола поставленную Богом власть, всенародно покаялась в своих преступлениях.

Но, вырвав у Жанны слова покаяния, организаторы процесса вовсе не полагали дело законченным. Оно было сделано лишь наполовину, ибо за отречением Жанны должна была последовать ее казнь.

Святая инквизиция располагала для этого простым средством, нужно было лишь доказать, что после отречения она совершила «рецидив ереси»: по закону, человек, вторично впавший в ересь, подлежал немедленной казни. А в том, что Жанна, приговоренная к пожизненному тюремному заключению, рано или поздно совершит нечто такое, что можно будет расценить как «рецидив ереси», никто не сомневался.

Когда особо рьяные противники Жанны после окончания церемонии на кладбище Сент-Уэн выразили встревоженность тем, что ей удалось избежать казни, епископ Кошон спокойно ответил:

— Не тревожьтесь. Очень скоро мы ее снова поймаем.

Как видим, «милосердный приговор» был лишь временной отсрочкой запланированной казни.

Прошло 2 дня. В воскресенье 27 мая по городу распространился слух, что осужденная вновь надела мужской костюм. На следующий день Кошон, Лемэтр и семь их помощников направились в замок Буврей, чтобы выяснить, так ли это. Оказалось, что так. Жанна встретила судей одетая в свой старый костюм.

На вопрос, зачем она сделала это, Жанна ответила:

— Я сделала это по своей воле. Находясь среди мужчин, приличнее носить мужской костюм, нежели женское платье.

Казалось бы, безобидный ответ на безобидный вопрос. Но это только казалось. Вечером в доме епископа Кошона собрались секретари трибунала. Вместе они составили некий документ и скрепили его своими подписями. Так появился на свет трагический протокол, согласно которому у Жанны был обнаружен «рецидив ереси».

Как видим, судьба Жанны была окончательно решена в тот самый момент, когда она снова надела мужскую одежду. Именно тогда она вторично впала в ересь, то есть совершила преступление, которое неминуемо влекло за собой смерть на костре.

Как же это произошло? На первый взгляд, этот вопрос может показаться совершенно излишним. Разве сама Жанна не ответила на него? Разве она не заявила, что надела мужской костюм добровольно, и не объяснила, почему она это сделала? К чему же искать загадки там, где их нет?

Все это так. Тем не менее, историки вновь и вновь спрашивают себя: как это произошло? Спрашивают потому, что обстоятельства, при которых Жанна вновь надела мужскую одежду, являются в действительности весьма неясными.

Во время процесса реабилитации некоторые свидетели, допрошенные следственной комиссией, выдвинули версию, согласно которой английские стражники насильно заставили Жанну надеть мужской костюм. Особенно подробно и даже красочно рассказал об этом судебный исполнитель Жан Массье:

«Вот что случилось в воскресенье на троицу (27 мая)… Утром Жанна сказала своим стражникам-англичанам: «Освободите меня от цепи, и я встану» (на ночь ее опоясывали цепью, которая запиралась на ключ). Тогда один из англичан забрал женское платье, которым она прикрывалась, вынул из мешка мужской костюм, бросил его на кровать со словами «Вставай!», а женское платье сунул в мешок. Жанна прикрылась мужским костюмом, который ей дали. Она говорила: «Господа, вы же знаете, что мне это запрещено. Я ни за что его не надену». Но они не желали давать ей другую одежду, хотя спор этот длился до полудня. Под конец Жанна была вынуждена надеть мужской костюм и выйти, чтобы справить естественную нужду. А потом, когда она вернулась, ей не дали женское платье, несмотря на ее просьбы и мольбы».

К этому Жан Массье добавляет:

«Все это Жанна мне поведала во вторник после троицы, в первой половине дня. Прокурор вышел, чтобы проводить господина Уорвика, и я остался с ней наедине. Тотчас же я спросил у Жанны, почему она вновь надела мужской костюм, и она ответила мне рассказом, который я вам передал».

Показания Жана Массье прямо противоречат заявлению самой Жанны на последнем допросе 28 мая 1431 года. Приведем выдержку из протокола допроса:

«Спрошенная, почему она надела мужской костюм и кто заставил ее надеть его, она отвечала, что надела его по своей воле и без всякого принуждения».

Вроде бы, яснее сказать невозможно, но, как известно, секретари подчас записывали совсем не то, что говорила Жанна, и не записывали того, что она говорила.