Илья Кнабенгоф - Анатомия шоу-бизнеса [Как на самом деле устроена индустрия] [litres]

ЧТОБ НИКТО И НЕ ПОДУМАЛ, ЧТОБ НИКТО И НЕ ПОВЕРИЛ В ТО, ЧТО ОЧЕНЬ ОДИНОКО МНЕ!

Улыбаемся и машем. Публика ни в чём не виновата. Она заплатила деньги за билет и имеет право на полновесное шоу. Твои проблемы – только твои. А работать артисту приходится порой по полной рабочей смене и даже более. Приехал в город, к примеру, в 11.00 утра (если поспать удалось в транспорте – считай, повезло) и поехал на радио к 12.00 часам (если успел заехать помыться и почистить зубы в гостиницу – считай, повезло), оттуда на саундчек к 15-16.00 (если успел поесть по дороге – считай, повезло), саундчек длится примерно от двух до трёх часов (если прокатчики звука до вашего приезда успели поставить и скоммутировать аппарат – считай, повезло), потом час выдохнуть (если знакомые и приятели не пришли дружною толпой в гримёрку с тобой непременно пообщаться перед концертом – считай, повезло), затем два часа концерта на износ, после него час на сборы (залитые алкоголем за время концерта знакомые и друзья в гримёрке – по той же схеме, типа, а поболтать?), затем по дороге на вокзал или в аэропорт что-нибудь поел (если время позволяет куда-нибудь заехать – считай, повезло) – и в дорогу, в следующий город. Вонючие, нестираные концертные вещи в кульке – не в счёт. И так, например, двадцать-сорок городов подряд. День сурка. И если ты в дороге умудрился не заболеть – не высохший до конца вышел после концерта в холод на улицу садиться в автобус, продуло в поезде, скрюченный спал в самолёте или автобусе, чихнула вирусом какая-то гриппозная зараза на автограф-сессии или в ситуации «давайте селфи с обнимашками» и т. п., – считай, повезло.

Хозяйка играет на пианино и обращается к одному из гостей:

– Вы хорошую музыку любите?

– Люблю, но пусть это вас не смущает, пожалуйста, играйте дальше!

Никаких тебе «после работы домой на диван к телевизору», где жена тебе уже приготовила супчик, а в холодильнике ждёт заветная бутылочка пивка. Не про тебя, коллега, это счастье, если ты выбрал дорогу рок-н-ролла. И всё это кажется таким задорным, когда тебе двадцать пять лет, когда здоровье через край, печень от алкоголя не успевает вздохнуть, ноздри в порошке и девочки меняются так быстро, что имён не запоминаешь. А когда тебе будет сорок? А потом пятьдесят? А в шестьдесят? А Игги Попу нынче за семьдесят, а он до сих пор стейдж-дайвинг прыгает в толпу. А если в сорок пять передумаешь али не сдюжишь более, то куда пойдёшь? Трамвай водить? Сторожем в детский садик пугать малышей татуировками? В дворники ты уже опоздал, там все места узбеками заняты. А психологически справишься? А дети? А что ещё ты умеешь делать в свои 45 годков?

К чему я всё это? Да к тому, что артист – это таки работа, такая же, как и любая другая. И не надо красивых инсинуаций. И ответственности здесь не меньше, ибо с людьми работаешь. И во всякой работе, во всяком бизнесе есть конкуренция, как ни крути. И во всяком серьёзном кипеже есть правило: ты не сможешь успешно конкурировать с кем-либо в своём закутке рынка, если у тебя нет знаний по твоей квалификации, а у твоих конкурентов этих знаний вагон с тележкой. И здесь мы приходим к тому, с чего всё начинается, – к образованию.

Если абитуриент проваливает все экзамены по сольфеджио, ему дают две палки и он становится барабанщиком. А если у него и с чувством ритма плохо дело, одну палку отбирают и он становится дирижёром.

Любой профессиональный техник сцены будет с тобой, артистом, общаться на профессиональном языке. То же самое будет в студии звукозаписи. И диалог этот мало чем будет отличаться от беседы врачей в операционной, где ты, не имея медицинского образования, поймёшь максимум слово «скальпель». Так же и здесь. Если, к примеру, на вопрос: «Надо ли включить фантом на дибоксе?» – ты вопросительно округлишь глаза, любой техник или звукорежиссёр сразу всё про тебя поймёт и отношение к тебе будет соответственное, то есть никакое. Все сразу поймут, что ты – не музыкант, а так, пришёл по принципу «чувак, я тоже умею бряцать по струнам, когда наклюкаюсь до икоты». Таких «музыкантов» профессионалы откровенно презирают. И сделают тебе всё по твоей же схеме – «и так сойдёт», на отлюбись.

Молодёжная рок-группа, считающая ниже своего достоинства играть примитивную музыку из трёх аккордов, срочно ищет гитариста, знающего четвёртый аккорд.

Образование – это твоё уважение к профессии. А если ты сам себя не уважаешь, то уж будь уверен, другим на тебя будет просто с прибором положить. Поэтому на вопрос молодых начинающих музыкантов: «С чего начать своё продвижение в шоу-бизнесе?» – я отвечаю всегда однозначно:

«ИДИ В МУЗЫКАЛЬНУЮ ШКОЛУ!»

И это – не шутка и не отмазка, а вполне себе взвешенное и проверенное годами пожелание, абсолютно всерьёз.

Ни у кого нет времени тебя учить в процессе. Решения по аранжировке или построению мелодии, да и десятки других подобных творческих вопросов, на той же репетиции у профессионалов занимают секунды, ибо все знают, что и как должно быть. Люди не зря тратили по пять – десять лет своей жизни, чтобы узнать, «как и что нужно сделать, чтобы получилось хорошо». Или, к примеру, у тебя в голове целая симфония играет, но как это воплотить в звук – ты не знаешь. И начинаются долгие поиски способов, которые всё равно в конечном счёте не дадут желаемого и задуманного тобой результата, вымотают всех участников группы, вы только переругаетесь в итоге. В будущем все ваши обсуждения будут касаться не женщин с формами, а вопроса эффективности антидепрессантов. А ответ был очевиден и описан в учебнике.

Главное: зритель всё это воспринимает очень просто и без всяких аналитических измышлений – «прёт» или «не прёт». И объяснять никому ничего не будешь.

В начале двухтысячных приехала в Питер играть группа «Ramones». На разогреве у неё был известный и заслуженный российский панк-коллектив. Вышли наши парни. Пять музыкантов. Два гитариста. У каждого куча примочек на полу. Играли очень даже неплохо, на отрыве, не уронили честь, как говорится. А потом вышли парни заморские. Без всяких примочек. Просто воткнули шнуры в комбики. Гитарист выкрутил «gain». И никаких настроек. И вдарили. Да так вдарили, что было впечатление, будто зал сделал полшага назад от такого вала энергии. И всё стало в два раза громче, чётче, и стало «качать», и за душу взяло тут же. А командир питерской группы подбегает к звукорежиссёру Паше Клинову и говорит ему: «Что же ты, заморским-то небось всё громче сделал и обработки все включил, а нам, значит, всё кое-как, вполсилы?!» На что изумлённый Паша ему отвечает: «Богом клянусь, я ещё ни одной ручки тронуть не успел после вас!» Всё оказалось просто: играть надо уметь!