Кэтрин Грей - Черчилль. Время – плохой союзник

«Казалось бы, все говорило в пользу первого, – пишет Франсуа Бедарида. – Он был типичным представителем истеблишмента: друг королевской семьи, крупный землевладелец, бывший вицекороль Индии… А главное, за министра иностранных дел было большинство влиятельных лиц, от которых напрямую зависело, кто станет премьер-министром: король, нынешний премьер-министр, большинство депутатов-консерваторов, Палата лордов и часть лейбористов.

На первый взгляд ничто не говорило о том, что звездный час Черчилля близок. С ним была его репутация импульсивного, неуправляемого человека, всюду сующего свой нос, он по-прежнему водил дружбу с подозрительными личностями… А Дарданеллы, а Индия, а беготня из партии в партию?! В 1942 году Геббельс записал в своем дневнике: «Фюрер припоминает, что все англичане, с которыми он встречался накануне войны, дружно называли Черчилля нелепым политиканом. Даже Чемберлен»».

Но лорд Галифакс не зря пользовался всеобщим уважением – это был человек, который умел трезво оценивать себя и свои силы. Он знал, что не готов возглавить страну в такое время. Англии сейчас нужен был не просто премьер-министр, ей был нужен вождь. И Галифакс сам снял свою кандидатуру.

Нет более верного способа сэкономить, чем уменьшить количество чиновников.

В создании армии важны три элемента – солдаты, оружие, деньги.

Но должен быть еще четвертый – время.

Единственный поводырь человеку – его совесть; единственный щит его памяти – честность и искренность его поступков.

А вот Чемберлен еще не был готов так просто уступить власть. Тем более Черчиллю. Когда немецкие войска вторглись в Бельгию и Нидерланды, он попытался удержаться на плаву, ведь обычно «коней на переправе не меняют». Но его уже никто не поддержал. Даже его верный соратник министр авиации Кингсли Вуд заявил, что настало время уйти. А лейбористы сообщили, что они готовы поддержать новое правительство консерваторов, если уйдет Чемберлен. В этой ситуации Чемберлену оставалось только подать прошение об отставке королю и порекомендовать ему Черчилля в качестве своего преемника.

«Я выношу на рассмотрение палаты предложение одобрить такой состав правительства, который позволил бы нашей нации проявить несгибаемую решимость и довести войну с Германией до победного конца…

…Я решил обратиться к членам палаты с теми же словами, которые я уже адресовал новому правительству: «Все, что я могу вам предложить, – это кровь, тяжкий труд, слезы и пот».

Нам предстоят тяжелейшие испытания. Нас ждут многие месяцы затяжных боев и жестоких страданий. Вы спросите: что мы намерены делать? Я отвечу: вести войну на море, на суше и в воздухе, собрав в кулак всю мощь и всю силу, которой наделил нас Господь, самоотверженно бороться против чудовищной тирании, чей скорбный список страшных преступлений против человечества не имеет равных по протяженности за всю мировую историю. Вот что мы намерены делать. Вы спросите: какова наша цель? Я отвечу просто: наша цель – победа, победа любой ценой, победа, несмотря на страх и страдания, победа, какой бы длинной и трудной ни была дорога к ней; потому что любой иной исход сулит нам неминуемую гибель. Нам пора осознать: гибель грозит Британской империи и всему, что она собой олицетворяет, гибель ждет взлелеянные прошлыми поколениями мечты о лучшем будущем для человечества. Но я принимаюсь за дело с оптимизмом и надеждой. Я уверен в том, что грядущие поколения по достоинству оценят наши подвиги. Сейчас я чувствую себя вправе обратиться за помощью и поддержкой ко всем и каждому и воззвать: «Придите, и да выступим мы все вместе единой силой!»»

Когда Черчилль закончил выступление, в Палате Общин воцарилась гробовая тишина, за которой последовали бурные овации – многие члены парламента даже повскакивали с мест и аплодировали ему стоя. Теперь никто уже старался не вспоминать о том, как еще несколько месяцев назад над речами Черчилля против умиротворения Германии и предупреждениями о грядущей войне смеялись, а сами его выступления то и дело прерывали язвительными шутками.

Правда, в собственной партии его по-прежнему недолюбливали, тем более что главой консерваторов продолжал оставаться Чемберлен. Да и вообще, если рядовые члены парламента были согласны с простыми англичанами, поддерживающими Черчилля, то представители политической элиты очень боялись, что он порастрясет их упорядоченный мирок. Джок Колвилл, секретарь сначала Чемберлена, а потом Черчилля, вспоминал: «Мысль об этом леденила душу служащих дома 10 по Даунинг стрит. То же самое испытывали все остальные министры и их подчиненные. Нечасто случается, чтобы политическая элита испытывала столько опасений в связи с назначением нового премьер-министра, а главное, была готова к тому, что опасения эти оправдаются».

Впрочем, самого Черчилля эти политические дрязги мало волновали. Он верил в свою звезду. А опрос общественного мнения, проведенный в начале августа, показал, что его поддерживают 88 % англичан – неслыханный рейтинг, какого в Британии никто не видел уже много десятилетий. С такой народной поддержкой можно было не обращать внимания на недоброжелателей и сосредоточиться на главном – войне. Он твердо решил – Англия будет сражаться до конца.

Никогда не сдавайтесь! Никогда не сдавайтесь! Никогда, никогда, никогда не сдавайтесь – ни в большом, ни в малом, ни в крупном, ни в мелком. Никогда не сдавайтесь, иначе как понятиям чести и здравого смысла.

Походив по свету, вы обнаружите, что он делится главным образом на два вида людей: тех, кто говорит: «Почему же никто не делает этого?», и тех, кто говорит: «Посмотрим, кто сможет помешать мне это сделать».

А между тем 15 мая 1940 года капитулировала Голландия. Французские войска после немецкого прорыва при Седане были вынуждены начать отступление по всей линии фронта. В Париже заговорили о неминуемом поражении. Британские войска в северной Франции и Бельгии тоже задумались об отступлении.