Сергей Михеенков - Федюнинский

— Ну, здравствуй, Никита Федотович! — обнял он своего боевого товарища.

Во время боев на КВЖД Лебеденко командовал бурят-монгольским кавалерийским дивизионом, а позднее — кавалерийской бригадой.

— Так что ж мы, Иван Иванович, и по стопке чая не выпьем? — засомневался Лебеденко, когда Федюнинский предложил ему сразу поехать на НП ближайшего передового батальона.

— Потом, потом…

Дорога оказалась обычной, фронтовой, и вскоре машину развернуло и потащило в кювет. Оказалось, отвалилось заднее колесо. Лебеденко принялся ругать водителя за нерадивость. А тот кинулся выручать из грязи отлетевшее колесо, виновато приговаривая, что сроду с ним такого не случалось…

— Прокатил командующего! — не унимался командир дивизии, сердито поглядывая на водителя. — Теперь командующий будет думать, что все хозяйство у генерала Лебеденки такое же хромое и никчемное, как и личный транспорт.

Дальше пошли пешком. Ждать, когда водитель поставит на место колесо, не стали. По дороге тоже не пошли — Лебеденко указал направление движения, и они свернули в перелесок. Перебрались через неглубокий овраг. Дальше пошел кустарник, и чем дальше, тем гуще. Лебеденко двигался в авангарде, своей тучной фигурой раздвигая кустарник и молоденькие деревца. Он вполголоса продолжал ругать то своего водителя, то кустарник, причем чем дальше они шли — тем больше доставалось кустарнику.

— Никита Федотович, не заблудились ли мы? — окликнул Федюнинский Лебеденко. — Что-то слишком долго идем.

— Нет, идем правильно. Батальон расположен вон в той рощице. — Последнюю фразу командир дивизии произнес не очень уверенно.

И оба, не сговариваясь, остановились. Прислушались. Стояла тишина. Только птицы перепархивали с ветки на ветку, посвистывали беспечно. Ничто не напоминало о том, что где-то рядом окопы, изготовившиеся к бою солдаты. Непонятно только — чьи?

Прошли еще метров триста. Рощица стала ближе. Все время держали на нее. Вышли к траншее. Она вылезала из кустарника и зигзагом пересекала угол поля. Над бруствером торчал пулемет и несколько голов в касках. И раструб ручного пулемета, и каски — свои.

— Вот и третий батальон! — обрадовался Лебеденко. — Сейчас узнаем, где находится комбат.

Но, прежде чем генералы успели это сделать, бойцы, заметив их, замахали руками, закричали:

— Товарищи командиры, прыгайте в траншею! Тут все простреливается с той стороны!

Теперь Лебеденко костерил пулеметчиков, которые, как ему казалось, просто решили подшутить над незнакомыми командирами. Как здесь могло простреливаться, если до немца еще с километр, а то и больше? Но в траншею генералы все же спрыгнули и пошли по ней к окопу пулеметчиков.

Все прояснил сержант, командир расчета. Он вначале доложил по форме, а потом растолковал, что их позиция — первая линия, что рощу, к которой Лебеденко и Федюнинский упорно ломились через кусты, занимают немцы, что там их окопы и пулемет, из которого они время от времени ведут огонь. Командир дивизии упрекнул было бойцов, что отдали противнику рощицу, но сержант тут же пояснил, что немцы занимали ее с самого начала. Федюнинскому только и оставалось, что молча покачать головой. А Лебеденко, поглядывая то на командующего, то на сержанта, смущенно покашливал.

Дальше пошли по траншее. Федюнинский отмечал добротность земляных и прочих работ: ход сообщения глубокий, в полный профиль, сухой, так как отрыты водоотводные канавки; землянки для личного состава перекрыты бревнами в два, а то и в три наката, тщательно замаскированы. Заглянул командарм и в солдатские котелки — как раз в траншее появился старшина с термосами, началась раздача каши. Каша наваристая, с тушенкой. Рыбные консервы — банка на двоих. Заметил: бойцы консервы припрятывали. Значит, каши хватало, не голодные. И чай с сухарями. Когда поговорил в одной землянке, в другой, понял, что бойцы знают последнюю сводку Советского информбюро, что последняя политинформация проведена вчера во второй половине дня по теме: «Не знай страха в бою, будь героем Отечественной войны».

— Ав войсках у тебя, Никита Федотович, порядок! — похвалил Федюнинский командира дивизии.

Лебеденко сиял, наконец-то услышав от командующего заслуженную похвалу.

Федюнинский добавил:

— А к немцам ты меня чуть не завел оттого, что расстроился из-за колеса.

Генералы рассмеялись. Навстречу по траншее шла группа офицеров: комбат, комиссар батальона и инструктор политотдела дивизии. Высокий, сутулый, в круглых очках с толстыми стеклами, похожий на старорежимного профессора, он только что провел с бойцами беседу о международном положении.

А положение в мире и вокруг советско-германского фронта, да и на самом фронте, к весне 1942 года было таким.

Блицкриг был остановлен, истощен непрерывными боями и зарылся в землю, в русские глины и пески на всем фронте от Ленинграда до Крыма. Вермахт израсходовал свой наступательный потенциал и нуждался в передышке, в пополнении личным составом, в более организованном подвозе и обеспечении, соответствующем реальной обстановке. Танки были выбиты более чем наполовину. Многие из вышедших из строя не подлежали ремонту и восстановлению и могли быть полезными только для переплавки. Та же картина была и в автомобильных, артиллерийских, авиационных соединениях и частях. Германия уже не могла восполнить потери в пехоте. Пехотные дивизии переформировывались из девятибатальонных, какими они меньше года назад пересекли границу СССР, в шестибатальонные. Нехватку солдат Гитлер приказал восполнить дополнительным призывом рабочих. Сокращались аппараты различных учреждений. К станкам пришли иностранные рабочие и специалисты, в том числе из числа военнопленных и добровольцев из оккупированных территорий. В Ваффен-СС начали зачислять добровольцев из Скандинавии, Франции, Бельгии и других европейских стран. Ценз пригодных для службы в СС постоянно понижался, и вскоре мундиры с рунами надели прибалты, украинцы, белорусы, русские, кавказцы.

Немецкая промышленность уже не могла полностью удовлетворить все потребности войны. Армия нуждалась в вооружении, боеприпасах, снаряжении. Всё это с вводом в производство новых образцов и видов оружия становилось более энергоемким, требовались редкие металлы. Уже сняты были медные колокола с колоколен церквей, из типографий изъят медный шрифт. На фронте обязательным стал сбор медных и латунных гильз после каждого боя. Этим занимались специальные команды. Солдаты и унтер-офицеры отвечали за каждый израсходованный патрон, за каждый снаряд и мину.

Война переходила в стадию битвы на истощение. И, похоже, Сталин в ней начал переигрывать Гитлера по всем параметрам и составляющим.