Александр Королев - Илья Муромец

Он берет в руку саблю и принимается «по силушке погуливать», поворачиваясь, делать в ней «улицы» и «часты плошшади» (в варианте Рябинина Илья топчет врага конем и колет копьем). Вот богатырь добирается до трех царевичей — ему предстоит решить их судьбу:

Первый вариант не подходит, поскольку он связан с затратами на содержание пленников, да и времени с ними возиться у Муромца нет; второй вариант отпадает, поскольку Илья считает неправильным «царски семины погубить». В итоге принимается совсем неожиданное решение — царевичей следует отпустить, но с условием:

Поняв, что спасены, оживились черниговцы. В варианте из сборника Киреевского местный воевода посылает Илье приглашение «хлеба-соли кушати», в варианте же из сборника Гильфердинга никакого воеводы в Чернигове нет и благодарные «мужички черниговски» предлагают богатырю стать таковым. Гаврила Крюков, у которого Илья побивает вражескую силу под Черниговом тяжелой палицей, вкладывает в уста черниговских мужиков, из которых кое-кто изначально принял богатыря за «аньгела», более соблазнительные предложения:

В варианте, записанном С. И. Гуляевым в начале 1870-х годов в Барнауле от Леонтия Тупицына, спасенный город (вокруг которого Илья трое суток, «не пиваючи, не едаючи», «топтал силу поганскую») именуется Кидошом-градом, а к Илье с приглашением откушать «хлеба-соли» выходят с образами и святыми иконами попы и отцы дьяконы. Ничего другого Илье не предлагается, хотя, в отличие от дискутирующих об ангельской или богатырской сущности своего спасителя черниговцев (в варианте Крюкова), у Тупицына жители Кидоша поначалу склонны принять своего спасителя если не за «бога», то уж за «ангела святого» точно. {256} Вообще, вариантов именовании города много (кроме уже упомянутых, это может быть Чижин, Чиженец, Себеж, Бекешев, Тургов, Смолягин), но независимо от того, как называется место (преимущественно, всё же Чернигов), кто и с какими предложениями выходит из города к Илье, богатырь неизменно эти предложения отклоняет. Его интересует только «прямая дороженька на славный Киев-град». Явившиеся с приглашением от воеводы черниговского князья-бояре предупреждают богатыря:

В варианте из сборника Кирши Данилова в описании дороги на Киев присутствуют «леса Брынские», но отсутствует «река Самородина», зато появляются лежащие на пути богатыря «черны грязи смоленские», а Соловей размещается на девяти дубах. Черниговские мужички из былины Трофима Рябинина дают богатырю более художественное описание предстоящего ему пути:

А Гаврила Крюков делит опасности по пути к Киеву на три препятствия — три «заставушки»:

Встреча с Соловьем смертельно опасна, но иного пути Илья не признаёт. Для былинного повествования вообще естественна ситуация, когда герой действует вопреки получаемым разумным советам, — это так называемый прием антитезы. Например, мать запрещает Добрыне Никитичу купаться в Пучай-реке, поскольку это купание чревато встречей со Змеем, смертельно опасной для любого человека. Добрыня нарушает материнский запрет и в результате побеждает Змея. Таким образом, выясняется, что нормы поведения, естественные для любого обыкновенного человека, на героя не распространяются. Вот и Илья к рекомендациям черниговских мужиков не прислушивается. Кроме того, их совет может удлинить путь в Киев. Ведь в соотношении, по Трофиму Рябинину, получается:

Гаврила Крюков измеряет варианты пути до Киева не в верстах, а во временных промежутках:

Но дело все-таки не в том, что окольная дорога намного увеличивает путь до Киева — в конце концов все эти мужицкие расчеты не для богатырского коня Ильи, который способен с горы на гору перескакивать, с холма на холм перемахивать, мелкие речушки и озерца промеж ног пропускать. Для него разница, в общем, несущественна. Главное в другом — освободить от присутствия зловредного Соловья землю Русскую. В некоторых вариантах Илья попутно обустраивает Россию. Так, в былине, записанной от Леонтия Тупицына, путь богатыря лежит через «батюшку Днепр-реку».

Все препятствия преодолены, богатырь добирается до заставы Соловья, разбойник пытается погубить его своим страшным свистом. Из тех вариантов, в которых содержится хоть какое нибудь описание злодея, ясно, что Илья имеет дело с чудовищем:

Соловей, таким образом, птица! Смутить своим свистом-шипом-ревом ему удается не Илью, а его коня. Илья помогает тому преодолеть робость «шёлковой плеточкой» (ею он бьет коня по «крутым ребрам») и крепким словцом. Узнав, что он и «волчья сыть», и «травяной мешок», и, наконец, «собака», конь преодолевает себя. Илья между тем своими «белыми ручушками» извлекает «тугой лук розрывчатой», натягивает «тетивочку шелковенку», накладывает на нее «стрелочку каленую» и пускает ее в Соловья-разбойника. Богатырь опять «разрушает заповедь великую», данную им перед выездом из дома. У злодея выбито «правое око со косичею», он комом падает на сыру землю и совершенно деморализован. Илья привязывает его к стремени и продолжает свой путь, который лежит мимо логова Соловьиного. Описание последнего разнится в зависимости от вкуса и фантазии сказителей.