Александр Королев - Илья Муромец

Собрание народных песен Киреевского стало выходить в свет только после падения цензурных преград, в 1860 году, но Рыбников, несомненно, еще в Москве знал о той колоссальной работе, которая была проделана знаменитым собирателем. Люди, близкие к Киреевскому, являлись его хорошими знакомыми — Погодин, Аксаков, Хомяков (жена последнего, Екатерина Михайловна, урожденная Языкова, даже принимала активное участие в собирании песен). Наконец, судьба могла сводить Рыбникова и с Якушкиным. Любопытно, что Якушкин, наряду с одним из бывших «вертепников» Свириденко, устроил демонстрацию во время гражданской казни Чернышевского, пожелав проститься с последним. Этот скандал переполнил чашу терпения властей. Странноватый субъект, таскавшийся в неподобающей одежде и с непонятной целью среди крестьян, любивший выступать ходатаем по их тяжбам, охотно заводивший с простонародьем разговоры о их обидах, певший возмутительные песенки с угрожающим припевом «авось мы им зададим», загремел-таки в ссылку. Павел Иванович рассчитывал попасть в Петрозаводск, но предполагавшуюся Олонецкую губернию ему заменили Астраханской, где в неподходящих климатических условиях Якушкин окончательно подорвал здоровье. А первооткрывателем «Исландии русского эпоса» стал именно П. Н. Рыбников.

Его знакомство летом 1860 года с Леонтием Богдановым имело замечательные последствия. Крестьянин похвастался, что кроме старины о Садко он может спеть еще и про Добрыню Никитича, и про Илью Муромца, и про Михайлу Потыка, и про удалого Василия Буслаева, и еще много про кого. Правда, как оказалось, Богданов не обладал хорошей памятью — варианты былин знал неполные, пропускал слова или недосказывал. Так что впоследствии мало из того, что пропел ему этот первый встреченный им сказитель, Рыбникову пригодилось. Однако Богданов обещал свести его с другими певцами. Рыбников направился в Заонежье и в ходе двухмесячного путешествия сумел записать значительное количество всякого рода старин, составивших основу его собрания. Среди сказителей, с которыми Богданов познакомил Рыбникова, был и крестьянин той же деревни Серёдка Кижской волости, исключительно одаренный, пожалуй, лучший на все времена — Трофим Григорьевич Рябинин.

В момент их встречи Рябинину было под семьдесят лет. Он рано остался сиротой (отец его погиб в шведскую войну при Екатерине II, мать рано умерла), с юности в поисках заработка начал бродить по окрестным деревням, чинить сети, ловушки и прочие рыболовные снасти. Монотонная, требовавшая усидчивости работа очень располагала к пению. Огромные по количеству стихов былины тут были незаменимы. Товарищ Рябинина по ремеслу, глубокий старик Илья Елустафьев, умерший еще лет за тридцать до появления в Олонии Рыбникова, знал их множество. Рябинин сначала «подтягивал» певцу Елустафьеву, а потом уже начал петь сам. Много старин Рябинин узнал от своего дяди Игнатия Андреева — тоже мастера петь, к которому бедный родственник пристроился в дом работником. Сводила его жизнь и с другими сказителями. Женившись, Трофим Рябинин поселился в доме тестя, в Серёдке, оброс детьми и хозяйством. Он имел репутацию исправного, хотя и не зажиточного крестьянина. От него Рыбников записал сразу 23 былины. Были и другие встречи, другие певцы.

Павел Николаевич обладал замечательной способностью располагать к себе людей — даже несмотря на то недоверие, которое обычно испытывали крестьяне к чиновникам, за чем-либо вторгавшимся в их жизнь. Впоследствии Рыбников вспоминал, как он разузнавал про знатоков песен, как отыскивал их, как «плыл через Онего на лодчонках, верхом и пешком пробирался через леса, пенусы, райды и красные янги», как, ограниченный временем («точно кто-нибудь гнался за мной»), спешил записать услышанное — выходило забавно: «В Шалах, например, я записывал от лодочника, где ж тут было расспрашивать про его имя, житье-бытье, сидя в узкой дрянной лодчонке и поспешая слушать старину. Едучи в Песчанскую волость, я услышал от извозчика, что в дер. Большой двор есть хороший певец, только очень робкого характера. Приехал я на место и посылаю за этим крестьянином: он нейдет, другой раз посылаю, говорят — болен. Сел я на лошадь и поехал к его дому и, не доезжая до избы, насмотрел человека, бежит к лесу. Проводник тут же мне и объяснил, что больной-то певец и бежит к лесу. Пустился я за ним, перегнал, пересек дорогу и, соскочив с лошади, заставил вместе с собой присесть на обрубок дерева. Видит мой беглец, что я помираю со смеха, и рассказал мне простодушно, что он „валил“ (выжег) лес, за это обвинен и осужден и думал, что я приехал его наказывать». {13} 13 Колесницкая И. М . Письма П. Н. Рыбникова к И. И. Срезневскому // РФ. Т. 4. М.; Л., 1959. С. 290. Обрадованный тем, что его страхи оказались напрасными, «робкий» мужичок спел Рыбникову всё, что только смог вспомнить. Или вот другая история: Павел Николаевич узнал про крестьянского портного Абрама Чукова, по прозвищу Бутылка — великолепного сказителя. «Мне сказывали, — вспоминал Рыбников, — что Бутылка ходит по всему Заонежью, занимаясь портняжничеством то в той деревне, то в другой, и во время работы постоянно поет былины. В ту пору ему должно было бы находиться или в Великой губе или Сенной губе. Страстно желая отыскать этого певца, я бросил почтовый тракт и решился воротиться в Петрозаводск через Заонежье проселочными дорогами и через Онежское озеро. На пути я завертывал и в Великую губу, и в Сенную губу, но, к крайнему сожалению, везде слышал, что Бутылка уже ушел. Три раза впоследствии я преследовал Бутылку: два раза из-за него мне приходилось в лютую зиму переезжать через Онего по льду, а летом 1860 года переплывать в дрянной лодчонке озеро из Кижей до Пудожгорского погоста, и все понапрасну». {14} 14 Рыбн. I. С. LXVI–LXVII. А знакомство состоялось лишь в 1863 году, когда Чуков сам явился к Рыбникову и Петрозаводске. Оказалось, что здесь у портного живет сын.

К записанному лично Рыбников присовокупил тексты, переданные ему местными образованными людьми, интересовавшимися народными песнями (они составили около четверти в общем объеме собрания). Осенью 1860 года Павел Николаевич выслал первую часть сборника Д. А. Хомякову, сыну своего умершего в тот год от холеры старшего друга. Хомяков-младший взял на себя хлопоты по изданию, и в 1861 году в свет вышла первая часть «Песен, собранных П. Н. Рыбниковым: Народные былины, старины и побывальщины». Сбор песен продолжался. В 1862 году вышла вторая часть, в 1864-м — третья. В этом году Рыбников стал свободным человеком, ему разрешили проживать в России повсеместно, кроме столиц и столичных губерний. А в 1866 году состоялся его переезд в Калиш. Через год Рыбников выпустил четвертую, последнюю часть своего собрания. Больше как фольклорист он ничего не сделал — Павла Николаевича заела служба.