Леонид Млечин - Вожди СССР

К сыну министра иностранных дел Анатолию Андреевичу Громыко, члену-корреспонденту Академии наук, лауреату Государственной премии, директору Института Африки, неожиданно приехал коллега — директор Института востоковедения Евгений Максимович Примаков. Громы-ко-младший предложил гостю кресло.

Но разговаривать в служебном кабинете Примаков не пожелал:

— А не прогуляться ли нам?

Заинтригованный Анатолий Андреевич охотно согласился.

На Патриарших прудах Евгений Максимович взял быка за рога:

— Анатолий, дело приобретает серьезный оборот. Очевидно, что Константин Устинович долго не протянет. Нельзя допустить, чтобы ситуация развивалась сама по себе. Кто придет после Черненко?

Вечером Анатолий Громыко сказал отцу:

— Папа, мне надо с тобой поговорить.

— Пойдем погуляем, — предложил Андрей Андреевич.

Решительно никто в те дни не хотел сидеть дома.

Громыко-младший рассказывал, что Примаков пришел к нему не просто так, а выяснить, намерен ли Громыко-старший бороться за пост генерального секретаря. Потом в эти разговоры был вовлечен будущий член политбюро Александр Николаевич Яковлев как близкий к Горбачеву человек.

Андрей Андреевич сказал сыну, что на пост первого человека не претендует:

— Чтобы стать генеральным секретарем партии, надо за это бороться. У меня уже большой возраст. Не за горами мое восьмидесятилетие. После перенесенного, как мне сказали врачи, «легкого инфаркта», да еще при аневризме, да еще после операции думать о такой ноше, как секретарство, было бы безумием. Если бы я и стал генеральным секретарем, мне потребовалось бы огромное напряжение всех своих физических сил. Моего здоровья хватило бы только на год работы…

Андрея Андреевича интересовала другая должность — председателя президиума Верховного Совета СССР, то есть формального президента страны.

— Так я продолжу разговор с Примаковым? — уточнил Анатолий Громыко.

А Горбачев расспрашивал руководителя кремлевской медицины академика Чазова о состоянии здоровья Черненко:

— Сколько еще может протянуть Константин Устинович — месяц, два, полгода? Ты же понимаешь, что я должен знать ситуацию, чтобы решать, как действовать дальше.

Академик Чазов перезвонил Горбачеву и предупредил:

— Трагическая развязка может наступить в любой момент.

Вечером на даче Громыко все пили чай. Раздался телефонный звонок. Громыко вышел в коридор, где стояли телефоны, поднял трубку. Услышав знакомый голос, сказал:

— Добрый вечер, Михаил Сергеевич.

После короткого разговора повесил трубку. Ничего не сказав домашним, пошел в прихожую, надел пальто и уехал в город.

11 марта 1985 года на заседании политбюро, после того как академик Чазов изложил медицинское заключение о смерти Черненко, слово неожиданно взял Андрей Андреевич:

— Конечно, все мы удручены уходом из жизни Константина Устиновича Черненко. Но какие бы чувства нас ни охватывали, мы должны смотреть в будущее, и ни на йоту нас не должен покидать исторический оптимизм, вера в правоту нашей теории и практики. Скажу прямо. Когда думаешь о кандидатуре на пост генерального секретаря ЦК КПСС, то, конечно, думаешь о Михаиле Сергеевиче Горбачеве. Это был бы, на мой взгляд, абсолютно правильный выбор.

Громыко произнес настоящий панегирик будущему генсеку. Этого оказалось достаточно: в политбюро было не принято спорить и называть другие имена.

Министра иностранных дел поддержал председатель КГБ Чебриков:

— Я, конечно, советовался с моими товарищами по работе. Ведомство у нас такое, которое хорошо должно знать не только внешнеполитические проблемы, но и проблемы внутреннего, социального характера. Так вот с учетом этих обстоятельств чекисты поручили мне назвать кандидатуру товарища Горбачева Михаила Сергеевича на пост генерального секретаря ЦК КПСС. Вы понимаете, что голос чекистов, голос нашего актива — это и голос народа.

Члены политбюро единодушно проголосовали за Михаила Сергеевича.

Председатель КГБ Чебриков и секретарь ЦК по кадрам Лигачев провели вместе с Горбачевым критически важную ночь после смерти Черненко. В зале заседаний политбюро они готовили церемонию похорон и регламент пленума ЦК, на котором должны были избрать нового генерального секретаря. Вышли на улицу, когда уже рассвело. На пленуме Горбачева избрали под аплодисменты.

Следующий, апрельский, пленум ЦК начался с организационных вопросов. Членами политбюро Горбачев предложил избрать Чебрикова, Лигачева и будущего главу правительства Рыжкова. А Громыко получил почетный пост председателя Верховного Совета СССР, то есть формально стал президентом страны. Должность безвластная, но она чудесно увенчала его блистательную карьеру.

Приход Горбачева к власти можно представить как цепь случайностей. Но, как говорят марксисты, случайность — проявление закономерности. Горбачев занял место на Олимпе благодаря своим политическим талантам. И все его действия после избрания были закономерными.

Многие, похоже, подзабыли ощущения и мысли того времени. А я прекрасно помню тоскливое, раздраженное состояние советского общества и всеобщую жажду перемен. Наблюдал в ту пору высокопоставленных сотрудников партийного аппарата, которые в своем кругу, не стесняясь, крыли матом заскорузлую систему и связывали свои надежды с молодым генсеком. С горечью говорили, что в стране идет распад, а вожди в маразме и лишились здравого смысла. Когда телевидение показывало членов политбюро, людей разбирал гомерический хохот.

Продажа нефти при Брежневе принесла в казну миллиарды долларов, а магазины пустовали, в городах вводили талоны и очереди стояли за самым необходимым. Люди проводили в очередях столько же времени, сколько на работе. Горькие чувства вызывало происходящее в стране.

Генерал-полковник Владислав Алексеевич Ачалов в 1990 году был выдвинут кандидатом в народные депутаты России от Тульской области: «Объехал три района. Впечатления безрадостные. То, что я увидел, вызывало по меньшей мере возмущение. Трудно передать, до какого состояния была доведена Тульская область (там был, припоминаю, первым секретарем некий Юнак), особенно ее сельское хозяйство. Бездорожье, непролазная грязь. Несмотря на хорошие земли (чернозем) и климатические условия — посредственное сельское хозяйство».

Упомянутый Ачаловым Иван Харитонович Юнак руководил Тульской областью четырнадцать лет. Был в ЦК на высоком счету. Получил из рук Брежнева «Золотую Звезду» Героя Социалистического Труда. Горбачев как раз сразу отправил Юнака на пенсию. Но выручить из беды область было значительно труднее.

Все надежды связывались с молодым генсеком. Преобразований жаждали и будущие яростные критики Горбачева. Разумеется, представление о переменах у всех было разное. Кого-то вполне устроило бы, если бы Михаил Сергеевич ограничился освобождением начальственных кресел от засидевшихся в них ветеранов.