Александр Шестаковский - Самородок

— Мне особенно приятно было читать в «Правде», «Известиях» и других газетах тех лет сообщения о подвигах стрелков-«пэтээровцев», — рассказывает Симонов. — Некоторые вырезки сохранились у меня до сих пор.

Он извлек из папки еще одну вырезку из майского номера газеты «Известия» за 1943 год. С фотографии фронтового корреспондента смотрел богатырского сложения солдат, в руках которого более чем двухметровое противотанковое ружье воспринималось эдакой игрушкой.

— Это бронебойщик Семен Антипкин, о котором я вам рассказывал...

И действительно, в беседах с Сергеем Гавриловичем имя Антипкина в той или иной связи звучало не раз. Возникшая между ними еще в годы войны переписка продолжалась и в мирные дни. После победы демобилизованный солдат разыскал конструктора и поблагодарил за чудо-оружие, которое пришлось ему по душе.

Письма Антипкина, рассказы о нем Сергея Гавриловича и, наконец, заметка в газете — все это позволяет воспроизвести достоверный портрет одного из славных защитников Родины, воевавшего оружием, созданным Симоновым.

Весной сорок второго в одном из приволжских городов формировался 25-й кавалерийский полк имени А. Пархоменко. В него попали резервисты самых разных возрастов, и в том числе Антипкин.

При первом же построении новобранцев на плацу внимание командира полка подполковника Жигарева невольно было привлечено к огромной фигуре солдата, возвышавшегося над другими чуть ли не на две головы. Видавший виды конник-буденновец залюбовался правильностью телосложения великана, привлекательностью чисто русского лица с чуть выдававшимися скулами и живыми, с лукавой искринкой глазами.

— Откуда ты, такой богатырь, сыскался? — спросил подполковник.

— Пензенские мы, — с достоинством ответил солдат и уточнил: — Из села Вяземки.

— Пензу знаю, а вот о Вяземках и не слышал, — проговорил командир, улыбаясь в пышные буденновские усы.

Оглядывая с нескрываемым любопытством Антипкина с головы до ног, командир обратил внимание на обувь.

— А сапоги-то какого размера носишь?

— Старшина кое-как разыскал сорок седьмого. Да вот только пальцы немного жмут.

— Ну а весу-то в тебе сколько будет?

— В летней форме, без сапог, и полутора центнеров не наберется, — как бы сожалея об этом, проговорил солдат.

— Что же мне с тобой делать? — продолжая дружелюбно улыбаться, проговорил Жигарев. — Кстати, а как тебя величать?

— Антипкин я, Семен Филиппович.

Командир полка заломил на затылок свою кубанку и раздумчиво проговорил:

— Насчет сапог, Семен Филиппович, не сомневайся, обуем тебя, как положено бойцу Красной Армии. А вот где коня подходящего взять — ума не приложу. Да и обычное кавалерийское оружие для тебя будет легковато — хоть клинок, хоть карабин. Есть, правда, и пушки. Но твоя комплекция будет в бою демаскировать весь расчет.

Подполковник чуть помолчал и закончил:

— Ну, да ты, Семен Филиппович, не горюй, что-нибудь придумаем.

Вскоре по распоряжению командира полка Антипкина определили в один из взводов бронебойщиков.

Получив в личное распоряжение симоновское противотанковое ружье, Семен не мог нарадоваться. Он вертел его, словно игрушку, и так и эдак, поглаживал ладонью длинный ствол...

— Ну, что для меня двадцать один килограмм веса? — сказал как-то Антипкин командиру взвода бронебойщиков лейтенанту Малышеву .— Даже обидно, что к ружью два бойца приставлены по инструкции. Я бы и один с ним управлялся за милую душу.

И действительно, когда перед отправкой на фронт проводились учебные стрельбы, Антипкин отличился выходкой, о которой потом еще долго вспоминали в полку. На линии огня он не стал залегать, как все бронебойщики, а стоя вскинул противотанковое ружье к плечу и выстрелил как из обыкновенной винтовки. И самое поразительное — макет танка этим выстрелом был поражен в самое уязвимое место.

Поздней осенью сорок второго полк прибыл на Сталинградский фронт. Крупная группировка фашистских войск, зажатая в стальное кольцо, делала отчаянные попытки пробиться к своим из окружения.

Конники заняли отведенный им рубеж обороны. Как-то к вечеру стало известно, что враг готовит прорыв на участке полка. Взвод бронебойщиков получил приказ выдвинуться вперед на подступы к вершине небольшой высотки и удерживать занятые позиции.

Наступившие морозы прочно сковали землю, затруднив устройство оборонительных позиций. Всю ночь бронебойщики ломами долбили мерзлый грунт. Антипкин с напарником оборудовали свой окоп как положено и даже успели подготовить запасную позицию. Их окоп оказался крайним справа.

На рассвете из запорошенного снегом перелеска, что находился у подножия высотки, стал слышен гул моторов, постепенно нараставший. Вот уж видны выкрашенные для маскировки в белый цвет вражеские бронированные машины, мчавшиеся на большой скорости к позициям бронебойщиков.

Раздалась команда лейтенанта:

— Не стрелять! Подпустить танки ближе и бить наверняка.

Три передние машины двигались уступом, направляясь прямо на окоп Антипкина. Когда крайний слева танк был примерно в 150 метрах, Семен прицелился и выстрелил. Пуля угодила в край башни, не причинив ей вреда. Машина продолжала двигаться. Антипкин сообразил, что перед ним танк с усиленной лобовой броней. «Что ж, попробуем сменить тактику», — сказал он себе, целясь на этот раз в гусеницу. Раздался выстрел. Когда рассеялась дымка, бронебойщик увидел завертевшийся на месте вражеский танк с разорванной гусеницей. «Вот так-то, знай наших, пензенских!»

На второй и третий вражеские танки Антипкин израсходовал по одному патрону. Один из танков задымил, из него стали выпрыгивать танкисты, другой постигла участь первого, и с разорванной гусеницей он застыл на месте. «Ну что ж, — подводил итог Антипкин, — для первого боя не так уж плохо».

В дело вступила наша артиллерия. Весь скат высоты покрылся шквалом разрывов, завершивших дело, начатое бронебойщиками. Появилось еще несколько факелов горящих танков. Уцелевшие, ведя огонь из пушек, стали медленно пятиться назад и скрылись вскоре в ближних балках.

На следующий день в расположение полка заехал командир корпуса генерал Осликовский. Приказав собрать свободных от наряда бойцов, он торжественно вручил Семену Антипкину орден Красной Звезды, сердечно поздравив его. В тот же вечер Семен Филиппович сдал на полевую почту свое первое письмо Сергею Гавриловичу Симонову.

Кавалерийский полк участвовал во многих кровопролитных сражениях под Сталинградом, вплоть до полного разгрома врага в этом районе.

В июне сорок третьего конников перебросили на Курский выступ, где предстояло небывалое прежде танковое сражение. Вместе со стрелковыми частями они заняли второй рубеж обороны.