Александр Шестаковский - Самородок

Командир взвода Малышев, с которым Антипкин сражался еще под Сталинградом, указал ему, где следует расположить огневую позицию. Здесь уже имелся мелкий окоп, кем-то когда-то отрытый. Несколько в сторонке, справа от него, росли два деревца. До бронебойщиков доносилась канонада сражения у линии первого рубежа обороны.

Антипкин со своим напарником решили времени зря не терять — они углубили окоп, подправили бруствер, оборудовали нишу, в которую сложили боеприпасы и свои пожитки.

Как только с этим было покончено, в непосредственной близости взметнулся разрыв вражеского снаряда. За ним второй, третий. И вот уж вся лежащая впереди равнина вздыбилась от разрывов фашистских мин и снарядов. Антипкин по опыту знал, что вслед за артподготовкой последует вражеская атака. И действительно, за огневым валом на передний рубеж кавалеристов ринулись неприятельские танки. Следом за ними бежали автоматчики.

«Ну-ка, посмотрим, чем ты дышишь», — подумал бронебойщик, тщательно прицеливаясь в головной танк. Выстрел. Стальная махина как ни в чем не бывало продолжала мчаться вперед.

«Спокойно, Семен Филиппович, главное — не горячиться, — успокаивал себя Антипкин. — Вилку под твое брюхо я все же подберу».

Когда вражеская машина была от окопа в нескольких десятков метров, он вновь нажал на спусковой крючок.

Удача! Отполированная до блеска гусеничная лента распласталась на раскаленной июльским солнцем курской земле. Танк завертелся на месте. Следующим выстрелом Антипкин прошил бортовую броню машины. Танк покрылся черным дымом и вспыхнул. Вскоре от метких выстрелов бронебойщиков задымили еще два вражеских танка. Слева защелкали выстрелы соседних расчетов. Им также удалось остановить несколько вражеских машин. Атака немцев была отбита.

Понимая, что фашисты наверняка засекли его позицию, Антипкин, как только стемнело, ее переменил. На этот раз он продвинулся вперед и расположился со своим ПТРСом возле двух деревьев. Конечно, они были хорошим ориентиром для врага, и Антипкин это понимал. Но в том и состоит солдатская хитрость, чтобы в момент боя оказаться там, где враг тебя меньше всего ждет...

На следующее утро над позициями полка появились вражеские самолеты. Волнами, с бреющего-полета, они сбрасывали бомбы на окопы, пользуясь отсутствием у кавалеристов зенитных средств.

И тут красноармейцы увидели не совсем обычное. Выбравшись из окопа со своим противотанковым ружьем, Антипкин положил его ствол на нижний сук одного из деревьев и направил вверх.

При очередном заходе вражеского самолета бронебойщик прицелился и выстрелил. Посмотрев вслед пролетавшему над головой стервятнику, он увидел, что за ним потянулся шлейф черного дыма. Чуть позже самолет рухнул на землю и взорвался. Остальные отвалили в сторону. Антипкин как ни в чем не бывало снял ружье с сука и нырнул в свой окоп.

После воздушного налета танки возобновили атаку. Против обороны полка шли «тигры». В этом бою Антипкину удалось подбить еще две вражеские машины...

Вечером, воспользовавшись коротким затишьем, Семен Филиппович отправил Симонову свое очередное письмо-донесение.

— Можете себе представить радость, когда вскоре после войны на пороге моей квартиры в Сокольниках неожиданно появилась огромная фигура Антипкина, — рассказывал Симонов, — рядом с ним, со стороны, я, наверное, казался лилипутом.

Семен Филиппович оказался человеком словоохотливым, остроумным, относившимся даже к трагическим случаям своей жизни на фронте с юмором. Проговорили вечер и ночь. Утром проводил его на вокзал. Солдат торопился в свою Пензенскую область...

Конструктор вытащил из письменного стола папку, развязал тесемку и, быстро найдя вырезку из «Известий» конца 1943 года, протянул ее мне.

«...Одновременно с появлением на поле боя немецких танков авиация противника принялась бомбить нашу окопавшуюся пехоту и огневые позиции артиллерии, — прочитал я в репортаже военного корреспондента А. Алинина с одного из Прибалтийских фронтов. — Бронированные машины остановились в 500 метрах от железнодорожной насыпи и открыли огонь из своих пушек. В это время из грузовых машин начала выгружаться немецкая пехота. Построившись в боевой порядок, она двинулась прямо к насыпи.

Через несколько минут ураган огня из тяжелых пулеметов преградил путь врагу. Часть немцев побежала назад, другая — залегла. Тогда танки возобновили движение, пытаясь протащить к насыпи своих пехотинцев. Наступила очередь взвода бронебойщиков.

До этого момента взводу приходилось иметь дело только с небольшими танковыми группами по 3 — 4 машины. Сейчас на его позиции устремилось более 20 танков. Они открыли огонь и рванулись вперед, к насыпи... Командир бронебойщиков старший сержант Тимонин приказал открыть огонь.

Сразу же отлично показал себя расчет Хорькова и Краснова. Хорьков совершенно спокойно наблюдал за идущим на него танком. Он подпустил его на 200 метров и дал два выстрела. Обе бронебойные пули угодили в мотор. Почти одновременно выстрелил и Краснов. Ему удалось ударить по гусенице танка и по башне. Танк остановился. Краснов дал еще два выстрела и поджег машину.

Остальные вражеские танки продолжали лезть вперед, их атака только началась. Вражеская авиация ожесточенно бомбила позиции позади бронебойщиков, но налета на свои позиции бронебойщики не боялись, так как они близко сошлись с немцами.

Тяжелый танк «тигр» подошел к Хорькову на такое расстояние, что казалось, бронебойщик вот-вот будет раздавлен его гусеницами. Однако Хорьков не попятился назад, а только подался в сторону, целясь в боковую броню танка. Несколькими бронебойными пулями Хорьков остановил «тигра», а затем поджег его.

Бронебойщики Писарев и Овчаров подбили каждый по два танка. Целуев вывел из строя одну машину. Всего бронебойщики разбили и сожгли 13 танков. Остальные откатились в исходное положение».

За создание противотанкового ружья С. Г. Симонов был в 1942 году удостоен Государственной премии первой степени.

Созданные Дегтяревым и Симоновым противотанковые ружья оказались значительно более совершенными, чем системы того же назначения, находившиеся на вооружении фашистских войск. Они обладали большей пробивной силой, отличались простотой устройства, безотказностью, легкостью освоения, малым весом.

Намного уступало им пробивным действием немецкое противотанковое однозарядное ружье ручного заряжения РВ-39. Венгерское «Солтурн» и швейцарское «Эрликон» к тому же были тяжелее в два-три раза. Не выдерживало никакого сравнения и чехословацкое противотанковое ружье, применявшееся немецко-фашистской армией, несмотря на его небольшой вес.