Рюдигер Юнгблут - BMW: история семьи Квандт, возродившей компанию

То, что Гюнтер Квандт готовил способного Павела как потенциального преемника на посту главы концерна, имело, вероятно, две причины. Во-первых, было неизвестно, что станет со зрением Герберта и с какими проблемами он может столкнуться. В этом смысле иметь альтернативу преемственности управления концерном было также в интересах сына. Вторая причина была глубже. Как и все крупные предприниматели, принадлежащие одной из династий, Гюнтер Квандт сомневался, будет ли Герберт в состоянии его когда-нибудь заменить. Сын был интеллигентным, покладистым, целеустремленным. Но достаточно ли у него энергии и честолюбия? Готов ли он к борьбе?

Гюнтер Квандт, поклонник Дарвина, говорил о «борьбе за выживание». Промышленник надеялся, что наличие конкурента будет стимулировать его сына. Если Герберт от этого упадет духом, то значит, он не тот человек, который должен возглавить концерн. Десятилетия спустя Герберт Квандт дал понять, что он знал о тогдашних невысказанных сомнениях своего отца. На праздновании 60-летия Павела в 1968 году он сказал своему старому конкуренту: «Что касается личных взаимоотношений, то они с самого начала были милыми, хотя нельзя сказать, что между способным юристом и сыном крупного промышленника примерно такого же возраста поначалу не было соперничества», — и добавил: — Может быть, это было даже очень хорошо».

Насколько уверенно чувствовал себя Павел в начале сороковых годов, показывает тот факт, что он пожаловался Гюнтеру Квандту на то, что Герберт вошел в Правление на год раньше, чем он. Тщеславный Павел очень старался превосходить соперника во всем. Он не только с удовольствием брался за выполнение любой задачи, которую Гюнтер Квандт перед ним ставил, но и предлагал многочисленные инициативы по расширению империи Квандта. При этом Павел не был щепетильным: действия по недружественному поглощению других фирм в Германии и за границей характеризовали его как не слишком щепетильного коммерсанта, стремившегося извлечь выгоду любыми способами. В обнаруженной союзниками после войны части переписки фирмы AFA письма Павела были особенно компрометирующими.

Пример Павела заставлял Герберта Квандта достигать наивысших результатов в профессии. К этому добавлялись высокие требования отца, который не понял бы, «если его сын когда-нибудь по личным причинам ушел бы на час раньше», как вспоминал Герберт. Поэтому он помогал отцу планировать и строить один завод за другим для расширения производства вооружения и принимал участие в каждом обсуждении «до последней минуты». Война означала экспансию. «Я думаю, что как раз в эти самые тяжелые для промышленности годы я смог научиться у моего отца большему, чем это было возможно в обычных условиях», — признался позже Герберт Квандт.

В Правлении AFA отец поручил Герберту Квандту два направления: рекламу и работу с кадрами. С растущей долей производства вооружений реклама уходила на задний план, в то время как привлечение рабочей силы становилось все важнее. Какую роль играл Герберт Квандт в использовании работников принудительного труда на заводах аккумуляторного концерна — координировал ли он его из центрального офиса или эту рабочую силу требовали директора заводов, — об этом нет никаких сведений. Но можно с уверенностью предположить, что такие вопросы попадали на письменный стол Герберта Квандта. Вместе со своим отцом он также часто участвовал в совещаниях с Правлением DWM.

Первоначально Герберт Квандт должен был стать фермером и вступить во владение имением Северин. Но он предпочел карьеру промышленника, преемника отца, тем не менее сельское хозяйство его по-прежнему притягивало. Будучи членом Правления отцовского концерна, он приобрел в 1942 году небольшое дворянское поместье в Нидерлаузице. Ниверле было меньше, чем Северин, и к тому же оказалось не очень рентабельным, но Герберт Квандт имел возможность выращивать там лошадей тракененской породы.

Для строительства нового аккумуляторного завода в Ганновере-Штёкке-не Гюнтер Квандт купил в 1936 году участок земли. Он был такой большой, что на нем можно было расположить несколько предприятий. Вероятно, промышленник при выборе места думал о перспективе расширения производственных площадей. Через семь лет эта территория, по совершенно другой причине, оказалась очень полезной для нацистского режима и для предприятия по выпуску вооружений: там хватило места для концентрационного лагеря.

В 1943 году заключенные должны были сами строить там бараки. Около 50 сербов, поляков и немцев были доставлены сюда из концлагеря Нейенгамме под Гамбургом в Ганновер. Концлагерь Ганновер-Штёккен создавался как внешнее подразделение лагеря Нейенгамме. В июле 1943 года под руководством обершарфюрера СС заключенные начали строить деревянные бараки на расстоянии 120 метров от завода. Уже при строительстве концлагеря эсэсовцы жестоко обращались с заключенными. Один из них годы спустя вспоминал в своих показаниях в прокуратуре Ганновера об одном унтершарфюрере СС, который «избивал заключенных деревянной палкой, потому что они, по его мнению, недостаточно быстро работали. А если при этом присутствовали женщины, работавшие на аккумуляторном заводе, то он, чтобы пофорсить, обращался с заключенными еще злее».

Рассказ заключенного помимо лагерных жестокостей наглядно выявил еще кое-что: Штёккен, в противоположность другим концлагерям, не был где-то скрыт. Он, скорее, был присоединен к промышленному предприятию. Его заключенные ежедневно работали не разгибая спины на заводе, где трудились также немецкие женщины и мужчины. Тюрьма находилась в непосредственной близости от завода. Часть работников фирмы AFA каждый день проходили мимо лагеря, то есть сотрудники и менеджеры фирмы с начала до конца были свидетелями бесправия. Собственник предприятия, крупный акционер Гюнтер Квандт, напротив, сидел в кабинете на Асканишерплатц в Берлине и непосредственно не сталкивался с содержанием заключенных в концлагере.

AFA различными способами помогала организовывать использование труда заключенных. За строительство лагерных бараков отвечало предприятие, что было предусмотрено договором, составленным между фирмой Квандта и СС. AFA распорядилась, чтобы фундаменты бараков и канализация в концлагере были сделаны небольшими строительными фирмами, которые и раньше работали по заказам завода Квандта. Все остальные строительные работы были возложены на так называемую Vorkommando (рабочую команду), которая состояла из заключенных, прибывших в Штёккен раньше. AFA самым тщательным образом следила за прохождением работ. «Строительство продвигается очень хорошо, — сообщал директор фирмы Альберт Фрасс из Ганновера. — Оба барака для заключенных уже стоят, причем один можно заселять, а другой предположительно будет готов через неделю. Жилой барак для охраны тоже можно использовать. Для кухонного барака сейчас строится фундамент. Осталось соорудить барак для полицейского участка и вахты».