Рюдигер Юнгблут - BMW: история семьи Квандт, возродившей компанию

Гюнтер Квандт старался справиться с непривычной для него ситуацией. Чтобы быть одному в умывальной, он вставал в 5.30 утра. Он был рад, что получил «от добрых людей» в Гармише чашку из фаянса, которую взял с собой в Моосбург, потому что в лагере пришлось есть из жестяной миски. «Почти не надеваю личную одежду, а ношу маскировочный костюм. Снаружи он зелено-коричневый, черно-желтый с красным, внутри белая подкладка (была когда-то), в промежутке — прокладка, хорошая тонкая хлопчатобумажная ткань с набивным рисунком, выглядит злодейски. В целом костюм — очень практичный. В теплую погоду одеваю легкую хлопчатобумажную куртку, мягкую плоскую военную шапку, которую не нужно сдавать в гардероб (которого все равно нет) — на ней сидят». Кроме того, Квандт носил ботинки, которые были ему велики, и он подогнал их по размеру с помощью восьми картонных стелек.

Жизнь в лагере была, мягко говоря, далека от комфорта. Однако условия содержания производителя оружия были лучше, чем те, в которых находились в 1939-1945 годах десятки тысяч французских и советских военнопленных в том же лагере. Когда в августе 1946 года Квандт попал в лагерь, в нем находилось 10 000 человек. Американцы не принуждали заключенных к труду, но тех, кто работал, кормили лучше. Пленные могли слушать утром доклады на различные темы, что Квандт любил делать. Он писал своему сыну Герберту: «С 7 до 8 часов утра слушал про Тибет три раза, про Восточную Африку два раза, про Китай один раз, про сельское хозяйство шесть раз, про теорию музыки два раза, про педагогику два раза, европейско-американскую дискуссию по вопросам образования шесть раз, про Индию два раза, про развитие христианской религии три раза и, по меньшей мере, 20 раз про медицину». Квандт был физически крепким и деятельным человеком, и ему особенно тяжело было переносить заключение. «Хуже всего, что в течение трех недель у нас только скамейки и табуретки без спинок. Спина горбится», — писал он в одном письме. Он также жаловался: «Никогда не бываю один. День и ночь 100 человек вокруг. Шум, гвалт, ни одного спокойного места».

Несмотря на это, в моосбургском заключении Гюнтер Квандт начал писать свои воспоминания. Он записывал все по памяти, у него не было никаких документов. В этих мемуарах Квандт подробно рассказывал о доме своих родителей, о своем детстве и о пройденных этапах своей предпринимательской деятельности. Он описывал даже незначительные события личной жизни и впечатления от поездок. Много страниц было посвящено созданию своей группы предприятий во времена Веймарской республики. Напротив, о своей разнообразной экономической деятельности во времена нацизма промышленник писал очень кратко и далеко не полно. Концерн вооружений Deutsche Waffen- und Munitionsfabriken — сокращенно DWM — упоминается только один раз и ни разу о том, что выпускала фирма.

Если учесть, в каком положении находился Гюнтер Квандт, то становится ясным, почему он представляет свою жизнь в таком искаженном виде. Заключенный ждал обвинения и должен был считаться с тем, что у него отберут эти записи. Вопрос о том, правильно ли он вел себя во времена Гитлера, прослеживается очень слабо. Квандт сравнивал положение предпринимателя в Третьем рейхе с положением офицеров вермахта в конце войны. В армии тоже существовали разные мнения и позиции. В то время как одни офицеры 20 июля 1944 года верили, что смогут послужить своему отечеству, подняв бунт против фюрера, другие на своих постах проявляли выдержку и заботились о доверенных им солдатах. Он принял сходное решение, по совести, как писал Квандт: «Будучи хозяйственником, как я мог отмежеваться? У меня были друзья за границей, в Северной и Южной Америке, которые в любой момент могли бы меня принять. Но я воспринимал это как дезертирство. Оставаясь на своем посту, я находился рядом со своими сотрудниками, заботился о большом количестве моих рабочих и служащих и пытался поддерживать доверенные мне предприятия и компании в рабочем состоянии».

По рассказу Квандта, успехи Гитлера в начале Третьего рейха не ввели его в заблуждение. В то время как другие были ослеплены тем, что фюрер преодолел экономический кризис и устранил безработицу, он видел «негативные стороны режима» еще в 1933 году: «Я на собственной шкуре понял, что наступило неизвестное ранее состояние правовой ненадежности». Самое позднее с момента расстрелов в июне 1934 года, когда Гитлер распорядился убить Рёма, Шлейхера и многих других, Квандт, видимо, находился во внутреннем противоборстве с нацистской системой: «Теперь всем, кто вообще мог думать, стало ясно, к чему это все приведет».

Вопрос о собственной вине промышленник затронул только в том месте, где он упомянул книгу Гитлера «Mein Kampf» («Моя борьба»), которую, очевидно, прочитал рано и внимательно: «Там было написано, что нас ждало, если этот человек войдет в правительство. Речь шла не только о работе и хлебе, но также о войне и угнетении других народов. К сожалению, большинство не прочитало эту книгу вовремя. Если бы они это сделали, может быть, не существовало бы самой ужасной главы в немецкой истории. Я сам себя упрекаю, что относился к Гитлеру несерьезно. Если бы я и некоторые другие люди напечатали отрывок из „Mein Kampf“ миллионными тиражами и распространили его для того, чтобы люди прочитали это, нам бы не пришлось заплатить такую цену!»

В этих фрагментах промышленник обличает идеи Гитлера. Формулировкой не «пришлось бы заплатить такую цену» Гюнтер Квандт, не осознавая того, выдал, как он оценивал годы преступлений и угнетения. Он сделал трезвый вывод: это не стоило того.

Поначалу все выглядело так, будто Гюнтер Квандт совершил ошибку, переехав в Баварию. Американское военное командование при кадровой чистке органов управления и экономики Германии действовало с неожиданной для немецких менеджеров решимостью. Оно издало известную «Анкету» («Fragebogen»), которую позже Эрнст фон Заломон сделал заголовком популярного романа. В 132 рубриках этого документа оккупационные власти выясняли у немцев личные данные, их политическое прошлое, все должности и обязанности, а также имущественное положение. Гюнтер Квандт заполнил анкету сразу в нескольких экземплярах, при этом ему пришлось написать столько, что он вынужден был использовать несколько приложений.

Сначала американцы хотели предать Гюнтера Квандта суду в Нюрнберге как военного преступника и осудить его так же, как они это сделали с Фликом, Круппом и менеджерами I. G. Farben. Однако рвение, с которым американские власти проводили денацификацию, скоро остыло. У США в это время было одновременно несколько интересов. С одной стороны, они хотели провести демилитаризацию и демократизацию Германии. С другой стороны, они были заинтересованы в том, чтобы побежденная страна снова быстро встала на ноги экономически. Население страны голодало. В снабжении почти всеми товарами ощущались трудности, и люди начали винить в этом союзников. Поэтому необходимость как можно скорее восстановить производство возобладала над желанием провести чистку экономической элиты. Кроме того, западные оккупационные власти стремились создать в Германии послевоенный строй по образцу их собственных обществ. Свободное предпринимательство в Германии должно было остаться, а социализм в Европе необходимо было локализовать.