Рюдигер Юнгблут - BMW: история семьи Квандт, возродившей компанию

Высказывания членов семьи и заверения, данные под присягой сотрудниками и партнерами по бизнесу Гюнтера Квандта, произвели на членов суда сильное впечатление. В июле 1948 года они вынесли решение: «Сторона в процессе включается в группу IV и квалифицируется как попутчик». От мер наказания воздержались. У суда, очевидно, не было никаких сомнений в правдивости высказываний, потому что было сделано следующее заключение: «Гюнтер Квандт отвергал Гитлера и его программу, он говорил своей бывшей жене, что Гитлер — демагог, и ясно давал ей понять в целом ряде бесед, что никогда не будет участвовать в осуществлении идей и планов Гитлера».

После устного разбирательства суд признал доказанным, что Геббельс вынудил Квандта вступить в НСДАП: «Геббельс потребовал от Квандта вступить в партию, в противном случае он (Геббельс) взял бы воспитание Гаральда на себя... Членство в партии не было добровольным, оно было вынужденным, то есть насильственным, и резко противоречило его желаниям». Это проявлялось также в том, что Квандт «не поддерживал ни партию, ни ее подразделения личными денежными пожертвованиями».

В своем решении суд категорически опроверг, что мультипредприниматель использовал нацистский режим для собственной выгоды: «Доходы стороны в процессе базировались всегда на его общественном положении, которое он имел еще в 1933 году». Даже многочисленные попытки фирмы AFA приобрести в оккупированных германским вермахтом странах иностранные предприятия суд «не мог рассматривать как чрезмерное стремление к власти и недопустимую политику экспансии». Заседатели выразили мнение, что фирма вела себя при этом всегда корректно: «Подключение немецких служб было неизбежно, поскольку обусловлено порядками того времени».

В деле Лаваля судьи также полностью встали на сторону Гюнтера Квандта, сочтя упреки люксембургского промышленника «необоснованными». Заседатели увидели у жертвы гестапо даже корыстные мотивы: «У суда, скорее, сложилось мнение, что Лаваль хочет экономическую борьбу с д-ром Квандтом перенести сегодня в плоскость политики». Действительно, рассмотрение дела в Штарнберге выявило, что Квандт не имел ничего общего с преследованием Лаваля со стороны нацистского режима. Как определил суд, гестапо считало, что Лаваль участвовал в движении Сопротивления в Люксембурге, и подозревало его в промышленном шпионаже.

Вполне возможно, что обвинения Лаваля в адрес Квандта в ходе процесса в конце концов очень помогли промышленнику. Лаваль и его адвокат представили в Штарнберге большое число сомнительных свидетелей, чьи показания свелись в конце концов к эмоциям и слухам. Сам Лаваль, слишком возбужденный, произвел на участников процесса неблагоприятное впечатление. Даже его собственный адвокат жаловался в письме своему коллеге, «что д-р Лаваль видит весь процесс сквозь призму своей гипертрофированной обиды». У председателя и членов суда в ходе слушания дела, должно быть, возникло впечатление, что на Квандта предпринималась массированная атака, и он был обвинен в том, за что не должен нести ответственности.

Вероятно, это обстоятельство стало причиной того, что суд поверил всем свидетелям, которые приводили факты, оправдывавшие Квандта. Через короткое время суд квалифицировал его уже не как «попутчика», а как «освобожденного от ответственности». Ни одно из показаний членов семьи и сотрудников Квандта не вызывало сомнений у заседателей, даже в тех случаях, когда это было просто очевидно. Так, например, в решении сказано: «Суд также признает значение того, что Гаральд Квандт, который воспитывался в доме фанатичного д-ра Геббельса, не был даже членом партии. Он верит показанию Гаральда Квандта, что это произошло только благодаря влиянию отца». При этом суд не принял во внимание, что Герберт Квандт, старший брат Гаральда, которого отец воспитывал один и который уже будучи взрослым работал вместе с ним в центральном Правлении фирмы AFA, в 1940 году вступил в нацистскую партию.

Суд письменно засвидетельствовал Гюнтеру Квандту даже то, «что он отказывался поставить на службу тотальной политике вооружений руководимые им заводы» — абсолютно абсурдное высказывание о человеке, который, несомненно, принадлежал к крупнейшим производителям оружия во Второй мировой войне. Решение заседателей опиралось только на заверения, равносильные присяге, менеджеров фирмы DWM, которые, естественно, были очень заинтересованы в замалчивании своего участия в военной экономике.

Штарнбергский суд дал ввести себя в заблуждение относительно размеров сделок Квандта, связанных с вооружением. На основе имевшейся у него информации он не мог оценить, в какой мере AFA извлекала выгоду из войны. Документы процесса подтверждают, что ни суд, ни прокурор не знали, например, что эта фирма выпускала аккумуляторы для подводных лодок и так называемого оружия возмездия.

За недостатком доказательств прокурор Херф слишком много усилий концентрировал на деле Лаваля и упустил из виду выяснение вопроса, сколько денег Гюнтер Квандт действительно заработал на вооружениях. Херф удовольствовался данными о том, каковы были доходы Квандта в качестве председателя Наблюдательного совета, а позже в качестве председателя Правления фирмы DWM. То, что бизнесмен получал гораздо большую выгоду от выплат дивидендов этой фирмы, ускользнуло от внимания прокурора. Он даже не выяснил, сколько акций DWM имел Гюнтер Квандт лично или через свои холдинговые компании.

Квандт выиграл процесс также благодаря тому, что суд не располагал никакими документами или показаниями об одном финансовом пожертвовании, которое фирма AFA сделала национал-социалистам. Согласно протоколу процесса, предприниматель заявил суду: «Ни лично, ни через фирмы я не дал партии до 1933 года ни пфеннига, в концерне это было строго запрещено. И после 1933 года, за исключением пожертвования Адольфу Гитлеру, которое было предписано законом, не было сделано никаких других денежных перечислений». При этом на Нюрнбергском процессе был представлен отрывок из счета «Nationale Treuhand, Dr. Hjal-mar Schacht» Bankhaus Delbrack, Schickler & Co., который подтверждал среди прочего, что фирма AFA Гюнтера Квандта 7 марта 1933 года перевела сумму в 25 000 рейхсмарок.

В процессе против Квандта ни разу не было сказано ни слова об эксплуатации десятков тысяч работников принудительного труда. Суд, который счел Гюнтера Квандта «попутчиком», не знал о том, что на территории фирмы AFA находился концлагерь, охранявшийся эсэсовцами, узники которого должны были работать на аккумуляторном заводе. На проходившем в то же время американском военном трибунале многие менеджеры I. G. Farben были осуждены на несколько лет заключения — за разграбление иностранной собственности, за использование принудительного труда, расцененное как «военное преступление», и за «преступления против человечности», совершавшиеся в концлагере, принадлежавшем фирме.