Рюдигер Юнгблут - BMW: история семьи Квандт, возродившей компанию

В Баварии Герберт Квандт посетил также и своего отца. Британская военная администрация дала ему разрешение на встречу, но с условием, что они не будут говорить на деловые темы. Однако Гюнтер Квандт вовсе не собирался выполнять это обязательство и все время переводил разговор на тему восстановления. Сыну же запрет был очень удобен, поскольку он наслаждался самостоятельностью.

В июне 1947 года госсекретарь США Джордж Маршалл провозгласил Программу помощи немецкой экономике, которая была отклонена Советским Союзом и в итоге пошла на пользу только западным зонам оккупации. Фирма AFA с помощью этой программы смогла отремонтировать или заменить разрушенное оборудование. Уже в конце 1945 года, как следует из истории фирмы, «в западных зонах оккупации была осуществлена значительная конверсия». Однако в годы, предшествовавшие основанию Федеративной Республики Германии, AFA переживала настоящий подъем, хотя и с очень низкого старта. За первые полтора года после окончания войны она смогла увеличить выпуск продукции в три раза.

Недостатка в рабочей силе AFA не испытывала. Пленные, работавшие по принуждению, вернулись в свои страны, но на их места встали беженцы из восточных областей. В Ганновере они вскоре составили 70 процентов занятых. Большинство из переселенцев были полны решимости основать новое дело. Их желание работать и старание были важной основой нового подъема семьи акционера Квандта.

Вследствие поражения вермахта значительная часть владений семьи Квандт в Германии и за границей была потеряна, в том числе и то имущество, которое было получено благодаря начальным военным успехам Гитлера. Текстильные фабрики в Притцвалке и Виттштоке находились теперь в советской зоне оккупации. Суконные фирмы в Саксонии и Силезии были утеряны. Сельскохозяйственное имение Северин в Мекленбурге и многие заводы фирмы AFA были оккупированы Красной армией. И так же, как после Первой мировой войны, аккумуляторный концерн потерял поначалу всю свою собственность за границей. На заводах DWM дело обстояло не лучше.

Гюнтер Квандт очень сожалел о потерях: «Невозможно оценить сегодня мои потери, связанные с фирмами и предприятиями, на которые я работал лучшие годы своей жизни, сколько материальных ценностей и людей пропало. Я сознаю, что наши потери на фоне общей катастрофы, постигшей немецкий народ, не так велики. Несмотря на это, мои утраты мне доставляют большую боль: в каждом утерянном заводе, в каждом станке — мои размышления, планы, надежды».

В первые послевоенные годы было решено перенести юридический адрес фирмы AFA из Берлина в город Хаген, где она была основана. После конфискации советской военной администрацией завода Нидершёневайде, производившего сухие батареи, концерн основал в Ганновере предприятие Pertrix-Werke GmbH. Основное производство химической и фармацевтической фирмы Byk Gulden также было перенесено на Запад — в Констанцу.

Гюнтер Квандт, который до января 1948 года находился в заключении, мысленно строил планы восстановления: «Крах тотальный, как тотальной была война. Вокруг нас — руины. Многие погружены в ужаснейший пессимизм, не веря, что наше отечество когда-нибудь переживет подъем. Я, однако, не разделяю этих настроений». Промышленник верил, что «кризис будет преодолен сравнительно быстро».

В этой оценке он оказался прав, прежде всего, в отношении своих собственных перспектив. Денежная реформа 1948 года Квандта практически не коснулась. Нацистское правительство финансировало свою войну преимущественно с помощью кредитов, каждый раз печатая новые деньги. Следствием этого был громадный избыток денег. В 1945 году купюры, монеты и банковские активы на 300 миллиардов рейхсмарок не могли быть уравновешены товарами и услугами на сумму всего лишь 50 миллиардов марок. Поэтому не оставалось ничего другого, как изъять из обращения обесценившиеся деньги.

Только на первый взгляд могло показаться, что все немцы оказались в одинаковом положении. В действительности проявления денежной реформы были очень разными и для основной массы антисоциальными. Короче говоря, реформа сильно ударила по вкладчикам сберкасс, благоприятствовала должникам и не коснулась владельцев реальных ценностей, так как все активы и долги были реструктурированы таким образом, что за 100 рейхсмарок в конце концов давали 6,50 немецких марок (D-Mark).

Гюнтер Квандт мог, таким образом, одним ударом избавиться от большей части своих долгов, которые в апреле 1948 года составляли, по данным его адвоката на процессе по денацификации, около 12 миллионов рейхсмарок. Его громадное состояние в акциях, напротив, осталось нетронутым. Все земельные участки, заводы, склады товаров, которыми семья Квантд после 1945 года еще владела, не обесценились. Как это уже было после Первой мировой войны, Гюнтер Квандт снова извлек пользу из послевоенной денежной катастрофы. Миллионы вкладчиков потерей всего состояния должны были несколько раз оплатить проигранную войну, однако семья Квандт к новому экономическому старту имела преимущество, которого ее теперь вряд ли могли лишить. Правда, позже было принято решение о компенсации причиненного войной ущерба, в связи с чем бенефициарии должны были оплатить налоги на свою собственность. Однако это мало что изменило: обеспеченные слои затронуты не были.

Так семья Квандт, несмотря на потери, и после войны в разрушенной стране оставалась одной из самых богатых. При этом их активы были представлены самым ценным — производственной базой. Фирма AFA владела заводами в Ганновере и Хагене, Wintershall — калийными шахтами в Нижней Саксонии и Гессене, и кроме того, намечался рост доходов от сделок с нефтью. Семье также принадлежал внушительный пакет акций Daimler-Benz. Неподалеку от этого предприятия и поселился в апреле 1948 года Гюнтер Квандт, а вскоре в Штутгарте разместился и текстильный холдинг семьи Квандт Draeger-Werke GmbH.

Гаральд Квандт вернулся из британского плена в Германию в 1947 году. Ему было 26 лет, но выглядел он значительно старше. Практически со школьной скамьи Гаральд пошел в армию и имел за плечами четыре года войны и три года лагерной жизни. Теперь он должен был учиться ориентироваться в новой жизни. Прежде чем поступить в 1949 году в Техническую высшую школу в Ганновере, ему пришлось поработать каменщиком, литейщиком и сварщиком. Отец ограничивал его в деньгах, выдавая ежемесячно вексель на 300 марок. Но при этом уже во время учебы в институте сын промышленника заседал в Наблюдательных советах многих фирм группы Квандта. После восьми семестров, из которых несколько прошли в Штутгарте, в 1953 году Гаральд окончил учебу и получил диплом инженера.

Во время учебы в машиностроительном институте Гаральд Квандт в 1950 году женился на подруге своей юности Инге Бандеков — дочери адвоката, который некоторое время работал на Гюнтера Квандта и влюбился в его секретаршу. Когда та сообщила своему шефу, что хочет выйти замуж и уйти с работы, Квандт сказал в шутку юристу Бандеков, что за ним теперь должок в виде хорошей секретарши. Если у молодой пары появится дочка, то она должна будет как-нибудь поработать на него. И действительно Инге начала работать секретаршей у Гюнтера Квандта в конце 1940-х годов в Штутгарте, где она снова встретилась с Гаральдом Квандтом, тем изящным парашютистом, которым она восхищалась, еще будучи девочкой. В 1951 году у молодой пары родилась первая дочь, которую назвали Катарина. В 1952 году на свет появилась Габриела, а в 1955 году Инге Квандт родила еще одну дочь — Анетт.