Андрей Старостин - Большой футбол

— Понеслись! — раздался призывный клич Бутусова к своим нападающим.

И они действительно неслись на нас в атаку и забили нам гол. Потом еще гол!

Положение становилось угрожающим. Но вот возник выгодный для нас момент. Однако кто-то из наших футболистов нарушил правила, и свисток судьи остановил игру. С досады я плюнул себе под ноги. Вдруг судья Георгий Ильич Фепонов приближается ко мне и говорит:

— Старостин, удалитесь с поля!

— За что?

— Удалитесь с поля!

— За что?

— За грубую демонстрацию в адрес судьи!

Я изумлен и растерян. У меня и в голове не было подвергать сомнению правильность решения судьи. Георгий Ильич неумолим. У него абсолютная уверенность в моей вине. Зная педантизм судьи и помня о безапелляционности его решений в ходе игры, я подчинился и ушел с поля.

«Михаил Петрович!» — вспомнил я учителя пения.

Когда раздался финальный свисток, я облегченно вздохнул. Матч кончился вничью. Но мне все равно здорово досталось от товарищей. Удаление с поля при любых обстоятельствах не прощается. Я не оправдывался. Только вздохнул.

А прав все-таки был Фепонов. И назвал я его Михаилом Петровичем напрасно. Моя недисциплинированность была налицо.

Об этом впоследствии я всегда помнил. Нельзя давать повод для свистка судьи. Будь то недисциплинированность или техническое нарушение правил — все равно: свисток судьи чреват для нарушителей любыми неприятностями...

Через много лет, в сезоне 1955 года в матче «Спартак» — «Динамо», произошел многим известный случай. Судья матча Николай Михайлович Хлопотин назначил одиннадцатиметровый удар в ворота динамовцев. Сергей Сальников перед ударом подбежал к судье и что-то ему доверительно сказал. Я, сидя на трибунах, догадался, о чем предупредил Хлопотина Сальников. Дело в том, что, как игрок сборной СССР, Сальников на спартаковском стадионе в Тарасовке тренировался вместе с Яшиным как раз в отработке одиннадцатиметрового удара. Здесь Сергей и обратил внимание на то, что Яшин имеет привычку до удара смещаться вперед с линии ворот, что запрещено правилами. Раньше такого запрета не было. У нас в РГО был вратарь Никольский. Он сразу после свистка кидался что есть духу вперед и иногда подбегал вплотную к бьющему, по сути дела сводя на нет площадь обстрела ворот. Были и другие приемы. Вратарь вставал к штанге. Как только раздавался свисток, он бежал вдоль линии ворот, а нередко и по диагонали в поле, смущая и дезориентируя бьющего. Этот прием был менее эффективным, но все же давал шанс вратарю провинившейся команды.

Сейчас вратарь не имеет права до удара сдвигаться с места. На это и просил обратить внимание Сальников судью. Сальников ударил. Яшин до удара сделал движение вперед. Мяч попал в стойку. Хлопотин потребовал повторить удар. В публике шум и недоумение.

Судья был последователен и настоял на повторении удара. Сергей ударил вторично и забил. Судьба матча была решена в пользу «Спартака».

После было много споров по этому поводу. Этично ли поступил Сальников? Правильное ли решение принял Хлопотин? Виноват ли Яшин?

В данном случае, на мой взгляд, было бы правильнее Хлопотину сразу после обращения Сальникова напомнить Яшину об этом правиле.

Но самое главное и самое правильное для укрепления отношений между игроками и судьями — это не давать повода для свистка.

Соблюдай правила Яшин — не было бы повторного удара; не плюнь я на поле — не было бы повода для удаления.

В дальнейшем меня никогда не удаляли с поля, но долгое время я продолжал быть трудным игроком для судей. Спортивный азарт нередко лишал меня в молодости рассудительности во время игры, и мне частенько приходилось краснеть за свое поведение на поле. Слишком много кричал на игроков, на судью, на помощников судей.

Однажды наша команда проигрывала. Судья Я. С. Медовар, судивший матч, едва удерживался от решения прогнать меня.

Я говорил ему дерзости по ходу матча, обвиняя его в недобросовестном судействе. Он не обращал на это внимания.

Старательно, в поте лица бегая по полю, несколько прихрамывая, он продолжал судить строго и требовательно, фиксируя все нарушения правил, как бы совершенно игнорируя мои реплики.

Выбрав момент, он тихо мне сказал:

— Я вас с поля не удалю. Но вам будет очень стыдно после матча!

Мы игру выиграли. А когда я, как капитан команды, подошел пожать его руку и поблагодарить за судейство, краска залила мне лицо.

— Извините меня. Мне действительно очень стыдно, — сказал я, протягивая руку.

Замечательный урок! Он помогал мне потом сдерживать на поле свои, мягко выражаясь, эмоции.

Это не редкий случай, когда тихо сказанное вовремя слово оказывается сильнее самого строгого наказания.

Много разных непредвиденных трудностей возникает перед судьей в каждом матче, какого бы значения этот матч ни был.

Трудная задача быть хорошим футболистом. Но не меньшая трудность быть судьей, педагогом-воспитателем. Мне это стало понятно еще до того, как я впервые взялся за судейский свисток.

«Судью с поля! Судью на мыло!» — Как часто и как давно несутся с трибун эти несправедливые крики. Конечно, здесь имеются в виду несправедливые зрители и справедливые судьи. Бывает и наоборот. Что ж, от несправедливых судей нужно освобождаться. Для этого и существует главная судейская коллегия.

В большинстве же случаев прав Иван Иванович Савостьянов, говорящий, что «несдержанность игроков — источник всех недоразумений на поле».

И мне много пришлось приложить усилий, чтобы не забывать об этой золотой истине.

Железная щетка и кожаный мяч. — Первая игра в первой команде. — «Мы пахали». — Анатолий Акимов. — Пенальти из-за меня. — «Моя нога — моя лира». — Дядя Митя «рухнул». Переход в «Пищевик». — «Товарищи» — хорошее слово.

Я работал на Верхней Масловке. Там размещался цех по сборке и комплектованию сельскохозяйственных машин. Восемь часов работал, железной щеткой с керосином очищая от ржавчины старые запасные части к косилкам, жаткам, сноповязалкам. Ежедневно прямо с работы через Петровский парк отправлялся на стадион и до темноты бил, бил и бил по мячу. В иные дни я жертвовал обеденным перерывом и, на ходу съедая бутерброд, бежал на стадион побить полчасика мяч. Там, как правило, я заставал Сергея Егорова. Не было дня, чтобы он не пришел в обед «постукать» на стадион. Егоров работал электриком на фабрике «Большевик» — рядом. Махнул через деревянный забор — и сразу на поле. Выдающийся правый хавбек нашей команды, игрок сборной Москвы и СССР, Сергей выработал идеальный удар собеих ног. Хорошо научился бить и я.

Да как не научиться!. Мы били буквально ежедневно, по нескольку часов в день. Вместе с ударом отрабатывались и другие технические навыки. Такая упорная каждодневная тренировка вперемежку с двухсторонними играми, приучала к мячу, к ощущению партнера. Я заметно окреп.