Мануэль де Фалья - Статьи о музыке и музыкантах

Поскольку я уже упомянул Альбениса, хочу почтить его память, представив его как пример верной и бескорыстной дружбы по отношению к стольким из нас, работающим над формированием нового испанского искусства. Вот она традиция, которую нужно создать и утвердить!.. Пусть у каждого будет свое мнение, ибо в этом и заключается свобода искусства, но при этом уважайте тех, кто придерживается противоположных вам суждений.

Искренне и честно, как того требует чувство самой преданной дружбы, я должен выразить сожаление по поводу некоторых случаев, к несчастью слишком частых. В этом самом журнале, который оказал мне честь, просив моего сотрудничества, я натолкнулся на статью, подписанную моим коллегой Д. Хулио Гомесом. Отбросив всякую щепетильность, в манере, достойной глубокого сожаления, он нападает на одного композитора, имеющего высокий престиж и необыкновенные заслуги, деятельность которого бесспорно заслуживает почтения и уважения. Говорю о маэстро Конрадо дель Кампо. Я называю имена потому, что всегда любил говорить ясно, и тем самым — честно.

Надеюсь, что сам сеньор Гомес, недавний успех которого доставил мне удовольствие, первым согласится со мной после того, как перечитает свою статью, написанную в момент ослепления, извинительного как и всякая человеческая ошибка. Если это будет так, то я как друг и артист получу истинное удовлетворение, ибо принадлежу к тем, которые думают, что в искусстве есть нечто более высокое, нежели аплодисменты публики, хотя они являются одной из наиболее приятных и законных компенсаций, которую мы, совершенно добровольно и с сердечной горячностью занимающиеся искусством, можем желать.

Клод Дебюсси сочинил испанскую музыку, не зная Испании, лучше сказать — не зная испанской территории, а это большая разница. Клод Дебюсси узнал Испанию из книг, картин, из песен и танцев, певшихся и танцевавшихся природными испанцами.

На последней Всемирной выставке 1на Марсовом поле можно было видеть двух молодых музыкантов, которые вместе приходили слушать экзотическую музыку более или менее дальних стран, демонстрировавшуюся перед любознательными парижанами. Эти французские музыканты, скромно сливавшиеся с толпой, вдохновляясь звуковой и ритмической магией, исходившей от необычной музыки, испытывали новые и дотоле неведомые чувства. Этими двумя музыкантами, именам которых суждено было позднее фигурировать среди самых знаменитых в современной музыке, были Поль Дюка и Клод Дебюсси.

Приведенный маленький забавный случай объясняет происхождение многих сторон музыки Дебюсси: в открывшихся перед ним обширных звуковых горизонтах, простиравшихся от китайской музыки до музыки Испании, он смутно различал те возможности, которые вскоре должны были превратиться в великолепные свершения. «Я всегда наблюдал, — говорил он, — и стремился из этих наблюдений извлечь пользу для моей работы». То, как он понял и выразил само существо испанской музыки, доказывает верность этих слов.

Облегчить осуществление его замыслов во многом могли и другие причины. Мы уже знаем о пристрастии Дебюсси к литургической музыке. И так как испанская народная песня в значительной степени основывается на музыке литургии, то отсюда логически вытекает, что в произведениях, написанных без всякого «испанского» намерения, часто встречаются лады, кадансы, соединения аккордов, ритмы и даже обороты, которые раскрывают очевидное родство с нашей «природной» музыкой.

В качестве доказательства сошлюсь на «Марионетки», «Мандолину», «Маски», «Светский танец», вторую часть квартета 2, которая по своему звучанию могла бы почти целиком сойти за один из самых прекрасных из когда-либо написанных андалусских танцев. Однако, когда я об этом спросил композитора, он заявил, что у него не было никакого намерения придать этому «скерцо» испанский характер. Дебюсси, который реально не знал Испании, спонтанно, я бы сказал, безотчетно творил испанскую музыку, способную вызвать зависть у стольких других, знающих страну достаточно хорошо...

Только один раз Дебюсси пересек испанскую границу, чтобы провести несколько часов в Сан-Себастьяно и побывать там на корриде 3, но ведь этого очень мало. Тем не менее он сохранил живое воспоминание о впечатлении, произведенном неповторимым освещением Пласа де Торос 4, изумительным контрастом между частью площади, залитой солнцем, и частью, которая оставалась в тени. В пьесе «Утро праздничного дня» из «Иберии», пожалуй, можно найти воспоминание об этом дне, проведенном на пороге Испании... Необходимо, однако, сказать, что эта Испания не была его Испанией. Мечты Дебюсси шли гораздо дальше, потому что ему особенно хотелось сосредоточить свой замысел на воссоздании чар Андалусии. Подтверждают это такие произведения, как «По улицам и дорогам» и «Ароматы ночи» из «Иберии», «Ворота Альгамбры», «Прерванная серенада» и «Вечер в Гренаде» 5. Последним из перечисленных произведений Дебюсси открыл серию пьес, на которые его вдохновила Испания. И это произведение впервые исполнил (в 1903 году в Национальном музыкальном обществе 6) испанец, наш Рикардо Виньес, как и почти все написанное композитором.

Мануэль де Фалья. Рис. Пикассо. 1920

Сила воссоздания [la fuerza de evocación], сконденсированная в «Вечере в Гренаде», представляется почти чудом, когда подумаешь, что музыка написана иностранцем, руководствовавшимся одной лишь гениальной интуицией. В этом произведении мы весьма далеки от тех «Серенад», «Мадридских танцев», «Болеро», которыми нас потчевали в прошлом фабрикаторы испанской музыки. Здесь перед нами сама Андалусия; я бы сказал — правдивость без подлинности, так как нет ни одного такта, заимствованного из испанского фольклора, и однако вся пьеса, до малейших деталей, заставляет ощущать Испанию. Позднее мы вернемся к данному утверждению, которому я придаю важное значение.

В «Вечере в Гренаде» все музыкальные элементы участвуют в достижении единой цели воссоздания. Если сопоставить эту музыку с тем, что ее могло вдохновить, то можно сказать, что она воспроизводит эффект отражения лунного света в прозрачной воде многочисленных бассейнов Альгамбры 7.

Такое же качество воссоздания раскрывается нам и в «Ароматах ночи», и в «Воротах Альгамбры», тесно связанных с «Вечером в Гренаде» общим ритмическим элементом, присущим хабанере (последняя в известной степени не что иное, как андалусское танго). Дебюсси воспользовался ею, чтобы выразить ностальгическое пение андалусских вечеров и ночей. Говорю о вечерах, ибо то, что композитор хотел воссоздать в «Воротах Альгамбры», и есть спокойный и светлый час сьесты 8в Гранаде.