Джозеф Вексберг - Торговые банкиры [Известнейшие мировые финансовые династии] [litres]

Натан вернулся в Англию из Европы лишь за несколько дней до начала сражения; поскольку он финансировал французских монархов (в апреле 1814 г., когда Людовик XVIII вернулся во Францию, он через брата Джеймса в Париже выдал Людовику вексель на 200 тыс. фунтов), его особенно интересовал исход сражения: от него зависело будущее банка Ротшильда. Поэтому Натан велел своим агентам как можно скорее доставить ему сведения в Лондон. Один из его агентов, Ротворт, прибыл в Лондон во вторник вечером, 20 июня, за целые сутки до того, как Перси (достопочтенный майор Генри Перси из 14-го полка легких драгун, адъютант герцога Веллингтона и носитель знаменитой депеши Веллингтона) с голландской газетой, в которой сообщалась новость о великой победе англичан. Рано утром [в среду, 21 июня] Ротшильд поспешил к своему другу Джону Геррису, главному комиссару, который вместе с ним ездил в Европу, и Геррис отвел его на Даунинг-стрит для аудиенции у премьер-министра, лорда Ливерпуля.

Однако там Ротшильду не поверили. На Даунинг-стрит царило уныние, поскольку от Веллингтона не было вестей, а отсутствие новостей сочли плохой новостью.

Часто говорят, что Натан Ротшильд удерживал сведения о Ватерлоо при себе и воспользовался ими для спекуляций на фондовой бирже. Говорили, что он лично наблюдал за ходом сражения и, как только увидел, что Наполеон разбит, галопом поскакал прочь и привез новость в Лондон».

Кроме того, Колби пересказывает часто повторяемую историю о том, что Натан примчался на фондовую биржу, где встал у своей любимой колонны, «напустив на себя крайне мрачное выражение», которое погрузило рынок в уныние. Акции «рухнули», а когда они подешевели почти до нуля, в игру вступили агенты Ротшильда и скупили их за бесценок.

«Красивая история, которая объясняет истоки благосостояния Ротшильдов, – продолжает Колби, – полностью опровергается визитом Натана Ротшильда к премьер-министру. Он был доверенным банкиром правительства, тесно сотрудничал с ним – он не только предоставил кредит Людовику XVIII, но и переводил в Испанию золото, нужное для выплат армии Великобритании и других расходов. Правда, что победа союзников над Наполеоном значительно укрепила его финансовое положение; можно сказать, что Ватерлоо стало фундаментом, на котором Ротшильд построил свое колоссальное состояние, но это состояние возникло не вследствие спекуляции на фондовой бирже, не благодаря тому, что он удерживал весть о победе при себе. Акции определенно росли в цене между вторником, 20 июня, когда в Лондоне еще ничего не знали об исходе сражения, и четвергом, 22 июня, когда победа была у всех на устах. Если Ротшильд и купил акции утром в среду, 21 июня, уже сообщив новость премьер-министру, он поступил как деловой человек, а не коварный интриган».

Запись о тогдашних котировках опровергает утверждения о том, что цены «обрушились», а потом и «стремительно выросли». Так, четырехпроцентные консоли 12 июня шли по 70½. Битва при Ватерлоо состоялась 18 июня, в воскресенье. За два дня до нее, в пятницу, 16 июня, консоли упали до минимума в 69 1/ 16. Утром в среду, 21 июня, когда Ротшильд начал продавать, а затем покупать, консоли шли по 70. Через три дня их торговали уже по 71½. По нынешним меркам, такие колебания едва ли можно считать сенсационными.

Но Ватерлоо действительно подарило Ротшильдам громадный авторитет. Императоры, короли, премьер-министры приезжали на Нью-Корт за советом, деньгами – а чаще и за тем и за другим. В 1833 г., после отмены рабства, именно Ротшильд разместил вест-индский заем в размере 75 млн долларов, которым британское правительство компенсировало ямайским рабовладельцам их убытки. Займы, предоставленные Джеймсом, помогли Франции укрепить свои позиции в Алжире (нынешние потомки Джеймса, живущие во Франции, финансируют нефтеразведку в Сахаре).

После Гражданской войны в Америке английские Ротшильды разделили еще с несколькими торговыми банками честь предоставления «резерва безопасности» для новой валюты Соединенных Штатов. В 1875 г. Дизраэли и парламент Великобритании, затаив дыхание, ждали, пока Ротшильды, «единственная фирма, способная на такое», ссудит им немедленно, и под патриотические три процента, 4 млн фунтов на покупку мажоритарного пакета акций Суэцкого канала.

Верность своим правителям всегда была отличительной чертой Ротшильдов. В Вене Соломон хранил верность Габсбургам; свою первую железнодорожную компанию он назвал в честь кайзера Фердинанда и в виде вознаграждения получил огромные прибыли, титул со щитом – короны, львы и орлы – и довольно неохотное признание со стороны кайзеровского антисемитского двора. В Неаполе Калман предоставлял займы для Папской провинции и короля Неаполя. А в Париже Джеймс поддерживал сначала Бурбонов, потом Луи-Филиппа и, наконец, Наполеона III, который даже нанес государственный визит «королю евреев» за несколько лет до того, как потерял свою империю и был низложен.

«Деньги – бог нашего времени, и Ротшильд – пророк его», – написал Генрих Гейне в Париже.

Ротшильды занимали ведущее положение в сфере международных банковских операций сто лет, начиная с Наполеоновских войн и до начала Первой мировой войны. За эти сто лет английские Ротшильды выдали 18 государственных займов общим объемом в 1 млрд 600 млн фунтов – приятная, круглая цифра. Финансовым гением семьи считался Натан Майер (Н.М.), который начинал как торговец хлопком в Манчестере, а в 1804 г., в возрасте 27 лет, основал в Лондоне банк «Н.М. Ротшильд и сыновья» (N.M. Rothschild & Sons).

До того, как на сцену вышел Н.М., иностранные облигации в Лондоне пересчитывались в песо, франках или талерах. Британские инвесторы никогда не знали, по какому курсу им выплатят проценты. Н.М. выдвинул простую, но блестящую идею: выпускать облигации самостоятельно и выплачивать проценты, в должный срок, в фунтах стерлингов, выступая в роли агента иностранного государства. Его идею можно сравнить с ранним и, так сказать, частным «планом Маршалла».

Привлекательность иностранных займов возросла. Когда Ротшильд заявил во всеуслышание, что будет в определенный день в своей «конторе», к нему выстроилась очередь. Все хотели купить новые австрийские, французские или русские облигации. Ротшильд благоразумно приобрел большой пакет на свой счет; он собирался избавиться от своих облигаций позже, когда они вырастут в цене. Больше прибыли – выше репутация.

При его сыне Лайонеле семейный банк в Нью-Корте, на Сент-Суизинс-Лейн, «в двух шагах от Английского Банка», стал – и является по сей день – самым знаменитым адресом в мире международных финансов. Парижский банкирский дом возродился после Второй мировой войны. Другие семейные филиалы сошли со сцены – неапольский в 1861 г., франкфуртский в 1901 г. и венский в 1938 г. Барона Луи де Ротшильда арестовали и отправили в гестапо; его освободили только после того, как семья собрала около 20 млн долларов выкупа.