Михаил Антонов - Провидец Энгельгардт

После нескольких лет изучения крестьянской жизни Энгельгардту казалось, что он знает её вдоль и поперёк, но порой он сталкивался с такими явлениями, которые ставили его в тупик.

Так, однажды он пошёл посмотреть на работу граборов, которые занимались у него в имении расчисткой лужков, заросших лозняком, на подённой оплате по 45 копеек в день. Он застал их за обедом, состоявшим, к его удивлению, из одного картофеля. А ведь граборы – это, так сказать, «рабоче-крестьянская аристократия», они хорошо зарабатывают и соответственно хорошо питаются.

«Но рядчик пояснил, что у них пища соответствует выполняемой работе и заработку. Так, при выполняемой ими подённой работе, сравнительно низко оплачиваемой, не стоит есть хорошо, а вот когда они работают сдельно на выемке грунта и пр., там и питание должно быть крепче: щи с ветчиной, каша… Словом, крестьянин и сельский рабочий «точно знают, на какой пище сколько сработаешь, какая пища к какой работе подходит. Если при пище, состоящей из щей с солониной и гречневой каши с салом, вывезешь в известное время, положим, один куб земли, то при замене гречневой каши ячною вывезешь менее, примерно куб без осьмушки, на картофеле – еще меньше, например три четверти куба, и т. д… Это точно паровая машина. Свою машину он знает, я думаю, ещё лучше, чем машинист паровую, знает, когда, сколько и каких дров следует положить, чтобы получить известный эффект… Уж на что до тонкости изучили кормление скота немецкие учёные-скотоводы… а граборы, думаю, в вопросах питания рабочего человека заткнут за пояс учёных-агрономов…

Все мы, например, считаем мясо чрезвычайно важною составною частью пищи, считаем пищу плохою, неудовлетворительною, если в ней мало мяса… Между тем мужик даже на самой трудной работе вовсе не придаёт мясу такой важности. Я, конечно, не хочу этим сказать, что мужик не любит мяса… я говорю только о том, что мужик не придаёт мясу важности относительно рабочего эффекта. Мужик главное значение в нище придает жиру… Щи хороши, когда так жирны, «что не продуешь…»

Люди из интеллигентного класса с понятиями, что нужно есть побольше мяса, сыру, молока, скоро убеждаются, когда начинают настояще работать , что суть дела не в мясе, а в жире».

Начав настояще работать,Энгельгардт скоро убедился в том, что крестьянские понятия о вкусной и здоровой пище вполне здравы. Помог ему в этом убедиться ещё и такой случай:

«Случилось мне однажды поехать за 60 верст на именины к одному родственнику, человеку богатому и любящему угостить – ну, довольно сказать, что у него в деревне повар получает 25 рублей жалованья в месяц. В час пополудни завтрак – дома я в это время уже пообедал и спать лег – разумеется, прежде всего водка и разные вина. Выпили и закусили. Завтракать стали: паштет с трюфелями съели, бургундское, да настоящее… Цыплята потом с финзербом каким-то съели. Еще что-то. Ели и пили часа два. Выспался потом. Вечером в седьмом часу – обед. Тут уж – ели-ели, пили-пили, даже тошно стало. На другой день у меня такое расстройство желудка сделалось, что страх. Им всем, как они привыкли к господскому харчу, нипочем, а мне беда… Ну, думаю, – умирать, так уж лучше дома, и уехал на другой день домой. Приезжаю на постоялый двор, вхожу и вижу: сидит знакомый дворник Гаврила, толстый, румяный и уписывает ботвинью с луком и селедкой-ратником.

– Хлеб-соль!

– Милости просим.

– Благодарим.

– Садитесь! Петровна, принеси-ка водочки!

– Охотно бы поел, да боюсь.

– А что? Я рассказал Гавриле о своей болезни.

– Это у вас от лёгкой пищи, у вашего родственника пища немецкая, лёгкая – вот и всё. Выпейте-ка водочки да поешьте нашей русской прочной пищи и выздоровеете. Эй, Петровна! Неси барину водки, да ботвиньица подбавь, селедочки покроши.

Я выпил стакан водки, подъел ботвиньи, выпил ещё стакан, поел чего-то крутого, густого, прочного, кажется, каши, выспался отлично – и как рукой сняло. С тех пор вот уже четыре года у меня никогда не было расстройства желудка…»

Из этого частного случая (и многих других, ему подобных) Энгельгардт делает выводы большого принципиального значения. Оказывается, у крестьян и людей интеллигентного класса не только разные рационы питания, им нужна и во многом разная медицина:

«Мы, люди из интеллигентного класса… питаемся очень односторонне, налегая преимущественно на животные азотистые вещества – мясо, сыр, которые, не знаю уже почему, считаются многими сами по себе достаточными для питания… мы… питаемся менее рационально, чем питается скот у хорошего хозяина… Не в этом ли причина разных желудочных, кишечных и т. п. катаров?..

Рабочие люди, которые хорошо едят только когда стоит хорошо есть, которые знают, сколько на какой пище можно выработать, без сомнения, знают о питании человека не менее, чем мы, хозяева, знаем о кормлении скота. Мне кажется, что прислушаться к их голосу, вникнуть в их представления о питании, о пище было бы небесполезно и учёным-медикам, точно так же как агрономам необходимо изучать мужицкие понятия о земледелии и скотоводстве… Какое приобретение было бы для науки!»

Легко представить, как подобные суждения Энгельгардта были восприняты образованными читателями! Те мнили себя просвещёнными, призванными учить тёмных, невежественных крестьян, а тут предлагается учиться у мужика даже не профессиональным навыкам земледельца (с этим они еще могли смириться), а самым основам науки о разумной жизни и о ведении хозяйства! А Энгельгардт подзадоривает:

«Часто, слыша мужицкие поговорки, пословицы, относящиеся до земледелия и скотоводства, я думаю, какой бы великолепный курс агрономии вышел, если бы кто-нибудь, практически изучавший хозяйство, взяв пословицы за темы для глав, написал к ним научные физико-физиолого-химические объяснения».

И далее он излагает крестьянские представления о хорошей пище:

«По-мужицкому, кислота есть необходимейшая составная часть пищи. Без кислого блюда для рабочего обед не в обед. Кислота составляет для рабочего человека чуть не большую необходимость, чем мясо, и он скорее согласится есть щи с свиным салом, чем пресный суп с говядиной, если к нему не будет ещё какого-нибудь кислого блюда… Щи из кислой капусты – холодные или горячие – составляют основное блюдо в народной пище… Если нет ни кислой капусты, ни квашеных бураков… то щи приготовляются из свежих овощей – свекольник, лебеда, крапива, щавель – и заквашиваются кислой сывороткой… Случайные недостатки в пище, например, неудавшийся, дурно выпеченный хлеб и т. п., могут быть вознаграждены лишней порцией водки и переносятся безропотно, но отсутствие кислоты – никогда. Понятно, что эта необходимость кислоты обусловливается составом русской нищи, состоящей из растительных веществ известного рода (чёрный хлеб, гречневая каша)..