Хаим Бермант - Влиятельные семьи Англии [Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны]

Другим триумфальным годом для Лео стал 1898-й, когда он выиграл в общем 40 тысяч фунтов, но в Дерби он не побеждал до 1904 года. Казалось, будто сами небеса вмешались, чтобы возместить разочарование 1896 года. Грянул гром, сверкнула молния, и полился дождь, будто разверзлись хляби небесные. Но Сент-Амант, глаза в шорах, упорно бежал вперед, как будто грохот – это одобрительные крики зевак, и пришел к финишу. Лео, тоже не замечая потопа, выбежал ему навстречу в своем безупречном цилиндре и сюртуке и промок насквозь.

Историк доктор Сесил Рот в своей весьма взвешенной работе о Ротшильдах о Лео писал с восторгом, упоминая его невысокую крепко сбитую фигуру, добрые улыбающиеся глаза и белые густые усы, говоря о «…теле, в котором билось самое великодушное сердце Англии. Никто не мог устоять перед его обаянием – ни коллеги, ни подчиненные, ни правители, ни лавочники, ни дети, ни самые дальние знакомые». Слова, сказанные о его родственнике и современнике, в полной мере можно применить и к нему:

Официальной истории Ротшильдов не существует, и ни один историк не имел доступа к архивам Нью-Корта. Эта династия питает страсть к секретам, и она-то больше, чем что-либо иное, помогла раздуть легенду о Ротшильдах. Однако одна из причин их фантастического успеха известна достаточно хорошо. На протяжении XIX века они производили не менее одного финансового гения на поколение. А после них имели возможность обходиться просто компетентными людьми, да и то не всегда.

Первым был Натан, потом Лайонел и, наконец, Натаниэль. Между ними прошел век от битвы при Ватерлоо до Первой мировой войны. Когда в 1914 году Европа погрузилась во тьму, свет не совсем погас для Ротшильдов, однако тех обстоятельств, в которых они особенно процветали и преуспевали, уже не существовало.

Британия в XIX веке знала свои общественные потрясения; и, конечно, Ирландия была вечным источником беспокойств; но по сравнению с остальной Европой и обеими Америками она была островом безмятежности и, будучи богатой, продолжала богатеть. Если какая-то страна нуждалась в займе, чтобы привести хаос в порядок, финансировать железные дороги, создать новые отрасли промышленности или заплатить за огромный объем промышленных товаров, ввезенных из Британии, именно в Лондон она неизбежно обращалась за займом, и, скорее всего, к лондонским Ротшильдам. Между 1815 и 1914 годами фирма «Н.М. Ротшильд и сыновья» перевела 18 государственных займов на сумму 1,6 миллиарда фунтов.

Пока еще лишь немногие банкиры Сити имели возможность находить огромные суммы, необходимые для государственных займов, и перемещать громадные объемы капитала, не вызвав краха на биржах. Когда, например, в 1833 году правительство отменило рабство в Британской империи, ему пришлось найти 20 миллионов фунтов на компенсацию работорговцам, и всю эту финансовую операцию провернули Ротшильды.

В 1839 году Лайонел разместил крупный заем для Америки, а в 1845-м мобилизовал британский капитал для финансирования Большой Северной железной дороги во Франции. В 1846 году он учредил в Нью-Корте Британский фонд помощи для голодающих в Ирландии, а в следующий год вместе с банком «Бэрингс» нашел 8 миллионов фунтов для «ирландского голодного займа» (и отказался от своей обычной комиссии). В 1854 году он разместил заем на 16 миллионов фунтов для финансирования Крымской войны, а в 1871 году собрал 100 миллионов фунтов, чтобы помочь Франции выплатить ее военные контрибуции Пруссии. Он был агентом британской короны по делам с Россией в Лондоне более двадцати лет подряд, и через него британский капитал непрерывно тек в Санкт-Петербург, но в 1861 году он не пожелал заниматься русским займом после того, как Россия жестко подавила польское восстание, и его особо близкие отношения с Романовыми закончились.

В 1875 году произошел самый судьбоносный переворот в истории банка. По меркам Ротшильдов, сумма операции, о которой идет речь, была не велика, но ее последствия оказались оглушительными.

Пятью годами раньше официально открылся Суэцкий канал, и, несмотря на всю его важность для международной торговли, еще важнее он был для обороны Британской империи, однако большая часть долей управляющей им компании находилась в руках у французов. В 1873 году у компании начались финансовые трудности, и Дизраэли отправил Натаниэля Ротшильда в Париж узнать, нельзя ли приобрести пакет акций. Однако в деле участвовали не только финансовые интересы, и Натаниэль вернулся с пустыми руками.

Затем в 1875 году пошли слухи, что находившийся на грани банкротства египетский хедив, которому принадлежало 177 тысяч акций из 400 тысяч акций компании, ищет на них покупателя. Дизраэли впервые услышал об этом у Лайонела (где, как он однажды заметил, «всегда можно узнать что-то новое и встретить какую-нибудь знаменитость») и решил немедленно действовать. «Это дело на миллионы, – написал он королеве, – не меньше чем на четыре; но оно даст обладателю акций важнейшее, если не сказать господствующее, положение в управлении каналом». Без лишних проволочек он собрал коллег по кабинету, чтобы обсудить их принципиальное согласие на приобретение. Только парламент мог проголосовать за выделение необходимых средств, но он не заседал; и Дизраэли понял, что есть только одна альтернатива – получить готовые деньги у фирмы «Н.М. Ротшильд и сыновья».

Кори, секретаря Дизраэли, послали в Нью-Корт, и он оставил красноречивый отчет о состоявшемся разговоре.

– Сколько нужно? – спросил Лайонел.

– Четыре миллиона фунтов.

– Когда?

– Завтра.

Лайонел повертел в руках виноградину, закинул ее в рот и выплюнул кожицу.

– Под чьи гарантии? – спросил он.

– Правительства Британии.

– Деньги будут.

Встреча состоялась 18 ноября. 23 ноября был заключен договор об условиях продажи с хедивом. 1 декабря он получил первый перевод в 2 миллиона фунтов, третий миллион – 16 декабря и четвертый – 5 января.

Сделка стала личным триумфом Дизраэли, и его официальный доклад королеве исполнен ликования: «Все устроено; пожалуйста, мадам… Четыре миллиона фунтов стерлингов! И почти сразу. Только одна фирма была способна на это – Ротшильды. Они проявили себя самым достойным восхищения образом; предложили деньги под низкий процент, и вся доля хедива теперь ваша, мадам».

Парламент пришел в восторг от сделки, хотя и не все его члены считали процент таким уж низким. Лайонел взял с транзакции комиссию в 2,5 процента, или около 100 тысяч фунтов. Парламент проголосовал за выделение суммы 20 февраля, то есть процент составил около 13 процентов годовых, и это под гарантию богатейшего государства мира. Критики с разных сторон говорили, что можно было бы обратиться за займом и в Банк Англии, но есть большие сомнения в том, что он был бы в состоянии выдать деньги так скоро и без санкции парламента, а быстрота играла важнейшую роль, так как французы тоже хотели прибрать к рукам эти акции.