Хаим Бермант - Влиятельные семьи Англии [Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны]

В правлении «Раутледжа» в качестве финансового советника всегда состоял кто-то из банковских Франклинов, но издательство ни в коем смысле нельзя назвать дочерней фирмой «Кейзер Ульман».

В семье есть несколько весьма светлых голов, и одной из самых светлых была Розалинд Франклин, сестра Колина, кристаллограф. Она входила в команду ученых, установившую свойства ДНК – дезоксирибонуклеиновой кислоты, химического компонента генов, которая, как считается, лежит у самого источника жизни. Некоторое время Розалинд была ассистентом доктора Мориса Уилкинса из Королевского колледжа в Лондоне, который вместе с Фрэнсисом Криком и Дж. Д. Уотсоном из Кембриджа свершил прорыв в исследованиях. Розалинд разработала новую технику рентгенографии, которая позволила визуализировать их теории. «Ее рентгенограммы, которые она делала в колледже, завоевывают все большее признание», – написал Дж. Д. Уотсон, который в иных вопросах не относится к ее поклонникам.

Евреям часто приходится прилагать намного больше усилий, чем их коллегам; женщины в мужском мире встают перед такой же вынужденной задачей. Розалинд, вероятно, старалась слишком сильно по обеим причинам и подходила к своей работе с такой ревностной целеустремленностью, которая нервировала некоторых ее сотрудников. Вокруг нее как будто все время витал дух какой-то воинственности, и ей казалось, что ее превосходный талант и достижения не получают достаточного признания. Это была не просто паранойя, ведь, как позднее признался Уотсон, «мы по-настоящему оценили ее личную честность и великодушие, слишком поздно, лишь годы спустя, осознав, с какими трудностями приходится сталкиваться умной женщине, чтобы ее приняли в научном мире, где в женщинах часто видят помеху, отвлекающую от серьезных вещей. Образцовая смелость и цельность Розалинд стали очевидны для всех, когда, зная о своей смертельной болезни, она не жаловалась, а продолжала трудиться на пределе сил вплоть до последних недель перед смертью».

Она умерла в 1959 году в возрасте 37 лет. Через четыре года Крик, Уотсон и Уилкинс получили Нобелевскую премию за исследования ДНК.

В 1913 году газета «Спортинг таймс» повела себя не очень спортивно и допустила на своих страницах злобные личные нападки на председателя компании «Шелл ойл»: «Сэр Маркус Сэмюэл – типичный еврей. Он совершенно явный еврей. В этом нельзя ошибиться. Он полный, смуглый, черноволосый, черноусый, толстоносый, толстогубый, пучеглазый – короче говоря, соответствует всем представлениям о преуспевающем еврее…»

Поводом стал резкий рост цен на бензин, из-за которого таксисты объявили забастовку. К жалобам присоединились и частные автовладельцы, в то время лишь немногие избранные, но уже достаточно заметные. Люди угрюмо шептались об обдираловке, громко протестовали в парламенте и прессе. «Шелл» была не единственным поставщиком бензина в Великобритании, но самым известным; Маркус был не единственным нефтяным магнатом, но для публики он был Мистер Шелл, и забастовку таксистов стали называть «забастовкой Маркуса Сэмюэла».

Такие протесты раздавались и раньше и будут раздаваться снова, и Маркус, хотя и не был вовсе уж невосприимчив к критике, находил для всех один и тот же ответ: «Нефть продается ровно по той цене, по какой ее покупают».

Маркус давал этот ответ так часто и так самоуверенно, словно тот воплощал в себе абсолютную истину о том, как работает рынок, и всегда немного удивлялся, когда, услышав его, люди лишь протестовали еще громче и чувствовали себя не только разгневанными, но и оскорбленными. Из-за таких заявлений портрет, нарисованный в «Спортинг таймс», казался еще убедительнее: «Он хладнокровен и равнодушен к происходящему. Пусть автовладельцы жалуются… пусть таксисты тысячами объявляют забастовку… пусть граждане выкручиваются, как хотят. Сэру Маркусу до этого нет дела. У него есть нефть, и тот, кто хочет ее купить, должен заплатить ему столько, сколько он просит, или обходиться без нефти. В подобной транзакции он именно что ведет себя как еврей чистой воды».

И снова Маркус возражал, что он всего лишь инструмент безличных сил и что «нефть продается ровно по той цене.».

В 1913 году компании «Шелл» было всего пятнадцать лет, но она уже вошла в ряд богатейших концернов страны с активами 11 500 000 фунтов и доходами свыше 1 500 000 фунтов в год. К тому времени Маркус Сэмюэл уже не контролировал «Шелл», но был ее создателем, ее единственным истинным творцом. Создание такого предприятия требовало от человека много разных качеств, но в первую очередь дальновидности и смелости. Маркус Сэмюэл, с его пухлым лицом, толстыми губами и тяжелыми брылями над жестким воротничком, на первый взгляд не казался ни особенно смелым, ни дальновидным, его можно было бы принять за торговца всякой всячиной, разбогатевшего на какой-то повальной моде.

Собственно, так и было.

У викторианцев была страсть к красивым безделушкам и хватало места, чтобы их хранить: шкатулки из раковин, игольницы из раковин, рамы для картин из раковин и прочее, и прочее – бесконечное разнообразие вещей, украшенных раковинами моллюсков, да и сами моллюски, как найденные на британских берегах, так и в более экзотических местах. Отец Маркуса (который тоже звался Маркусом, и, чтобы их не путать, мы будем звать его Сэмюэлом-старшим) удовлетворял спрос на эти модные вещицы. Но это было лишь начало. Через контакты, завязанные благодаря торговле изделиями из раковин, он сумел наладить бизнес и в других сферах и впоследствии торговал гуттаперчей, пряностями, рогожей, смолами, чаем, жестью, фарфором, сафьяном, шерстью, опиумом и шелком. К середине 1860-х он зарабатывал уже больше 4 тысяч фунтов в год – по тем временам значительную сумму, но у его была большая семья – одиннадцать детей, из которых выжило девять, три сына и шесть дочерей. Маркус, десятый, родился в 1853 году, а Сэм, одиннадцатый, в 1854 году.

Семья жила над своим складом напротив дока Сент-Кэтрин в лондонском Ист-Энде, но к 1857 году они уже достаточно преуспели, чтобы перебраться на Финсбери-сквер в Сити, в ту пору привлекательный жилой район, излюбленный старинными еврейскими родами, но уже начавший привлекать к себе все больше новичков. Сэмюэл стал попечителем Новой синагоги и ее представителем в Еврейском совете попечителей.

Он умер в 1870 году и оставил 40 тысяч фунтов с пожеланием, чтобы его сыновья оставались «дружными, любящими и внимательными и берегли доброе имя Маркуса Сэмюэла от порицаний».

Старший сын Джозеф стал главой семьи и бизнеса, но в завещании отца ему было поручено «заботиться об интересах моих вышеупомянутых сыновей Маркуса и Сэмюэла, и в случае если он сочтет их (как я не без причин надеюсь) достойными и честными людьми, то по достижении ими двадцатипятилетнего возраста или ранее, если сочтет разумным, уделит им соответствующие доли в вышеупомянутом предприятии».