Михаил Шмелев - Фронтовая юность

К утру рота капитана Постникова освободила деревню Постники. В дивизии говорили: «Вот здорово! Наш Костя Постников выгнал фашистов из Постников».

Овладев Безымянной высотой, подразделения дивизии нанесли значительный урон 260-му и 211-му пехотным полкам 113-й пехотной дивизии противника. Вскоре против нас начала действовать 18-я немецкая пехотная дивизия, спешно переброшенная из-под Смоленска. Подразделения нашего полка отбивали многочисленные контратаки вражеской пехоты, которую поддерживала авиация, танки, самоходные орудия.

11 августа нам удалось продвинуться вперед до двух километров и закрепиться в районе деревень Бибино, Кухарево. Были взяты трофеи: пушек разных — 18, минометов — 15, пулеметов — 12, винтовок и автоматов — свыше 500.

Командиру роты Косянчуку комбат поставил задачу: стремительным рывком овладеть деревней Ляды. Пять минут продолжался артиллерийский налет, но этого было достаточно, чтобы бойцы роты достигли вражеских траншей, опоясывающих деревню. Все, казалось, шло так, как было задумано. Совершенно неожиданно огонь открыли три дзота, которые оказались не уничтожены артиллерией. Два фланговых удалось забросать гранатами. А вот к третьему не подойдешь: почти открытая местность. Не один смельчак, пытавшийся перебежками приблизиться на расстояние, удобное для броска гранаты, падал, сраженный насмерть. Бойцы залегли. Косянчук ловил на себе их взгляды: «Что делать, старший лейтенант?»

Как командир, он мог послать к дзоту бойцов. Ротный имел на это право. Но кроме прав есть еще нечто большее, из чего складываются взаимоотношения между командиром и подчиненными, что ведет в бой, — личный пример командира. И Косянчук решился. Он сделал резкий рывок. На какие-то секунды притаился в воронке от снаряда. По ее гребню прошлась пулеметная очередь. Еще рывок. Перебежками офицер достиг одиноко стоящего дерева. От него полсотни метров до дзота. Василий прицелился, выпустил автоматный диск по амбразуре. Пулемет врага замолчал.

— Вперед! — раздался звонкий голос старшего лейтенанта. Увлекаемые командиром, его бойцы на плечах врага ворвались в деревню Ляда. Вечером гитлеровцы попытались вернуть деревню. Снова разгорелся жаркий бой. В ходе боя появились раненые. Санинструктор Лилия Справчикова и военфельдшер Тося Михайловская, позабыв об усталости, стремились делать все, чтобы облегчить их страдания, приободрить добрым словом.

Тяжелое ранение получил и Василий Косянчук. Увидев это, Михайловская крикнула Лиле.

— Спасай командира.

А сама, сняв автомат с плеча раненого, бросилась в атаку.

— На фашистов! За мной!

— Куда вы? — пытался остановить ее боец. — И без вас люди найдутся…

— А разве я не офицер пехоты?! — отозвалась Тося и, увлекая бойцов, кинулась в гущу боя. Контратака врага была отбита.

За этот подвиг Антонина Михайловская была награждена орденом Отечественной войны I степени. В полку узнали и о том, что «полковой доктор» в свое время окончила Киевское пехотное училище.

В тот день мы узнали и о подвиге Ани Воробьевой. Она спасла жизнь семнадцати бойцам. А когда на минном поле оказался раненный в голову сержант из саперного взвода, Аня, ни на минуту не задумываясь, поползла к нему. Осторожная и осмотрительная, она на этот раз не разглядела искусно замаскированной мины, от взрыва которой получила тяжелое ранение в обе ноги.

На подступах к Ярцеву ни днем, ни ночью не смолкал грохот канонады. Лишь изредка выпадали минуты затишья. И тогда комсомольские вожаки батальонов, рот стремились повидаться друг с другом, обменяться опытом.

В траншее, отбитой у врага, я встретил лейтенанта Экажева. Было видно, что он очень устал. И только глаза светились прежним задором. В измазанной глиной плащ-палатке, с трофейным автоматом наперевес, он уже распорядился о созыве в траншеях четвертой роты собрания комсомольского актива. С ним находился комсорг роты Юрген Азаметов. Недавно Юрген был ранен, но в медсанбат не пошел.

— Металла в мягких тканях нет: выскочил! Царапина и так заживет, — отшучивался он. А на марле, опоясывающей голову Азаметова, проступило кровяное пятно.

— Надо тебе, Юрген, в санроту идти, — сочувственно заметил Мурат.

— Возьмем Ярцево, а там всем легче станет, — уклончиво ответил ротный комсорг.

К НП командира четвертой роты, где должно было состояться собрание комсомольского актива, подходили делегаты от подразделений: комсорги стрелковых, пулеметных, минометных рот, артбатарей, агитаторы, редакторы боевых листков. В качестве делегатов на собрание пришли Илья Лужнов — от комсомольской организации штаба полка, Вера Лидванская — от санроты, Степан Рудь — от снайперов. Пришли на собрание парторг Елин и прибывший в этот день новый агитатор полка старший лейтенант Владимир Владимирович Залесский.

О собрании комсомольского актива майор Буланов доложил командиру полка. Петр Викторович, не колеблясь, сказал:

— Сам бы пришел, но ни на секунду не могу покинуть НП. В случае если противник пойдет в атаку, организуй, майор, комсомольский актив как боевую единицу, а мы вас огоньком поддержим.

Собрание началось. Первым взял слово Илья Лужнов.

— Командир полка, — сообщил он, — дал мне вот это письмо. Предлагаю зачитать его вместо доклада.

Илья снял пилотку, достал из-под подкладки листок бумаги и, чеканя каждое слово, прочитал: «Товарищи! Бой за Ярцево будет тяжелым. Говорю вам откровенно: тяжелее, чем те, из которых мы вышли победителями. Успех полка зависит от каждого бойца, от каждого меткого артиллерийского выстрела, от каждой точно направленной в цель пули. Скажите в ротах, батареях, взводах, отделениях, расчетах о том, что наш полк никогда не отступал перед врагом, что слава полка — это ваша слава, слава достойных сынов нашей великой Родины. Только вперед! Победа за нами! Будьте готовы к бою за город!»

— Артиллеристы готовы! — доложил Гречишников.

— У минометчиков все в порядке, — донеслось из-за выступа траншеи.

— Автоматчики — хоть сейчас в бой. У каждого по два-три запасных диска.

— Петеэровцы не подведут…

В этих предельно коротких, но весомых словах был рапорт о боевой готовности комсомольцев, всего личного состава полка.

Затем взял слово командир роты Михаил Сахно. Он рассказал о том, какая задача в предстоящем наступлении отводится бойцам роты.

Протокол вел член комсомольского бюро батальона младший сержант Дученко. Он записал:

«Выступили: Сержант Рудь. Заявляю собранию: драться буду, не щадя жизни. Не опозорю чести комсомольца.

Сержант Чубенко. Если ранят в правую руку, левой стрелять буду, а если и в левую — зубами грызть стану фашистов, но не отступлю.

Старший сержант Копнев. «Максим» в порядке. Спуску не дам — отомщу за все свои четыре ранения.