Михаил Шмелев - Фронтовая юность

— А общественную работу он ведет?

— Как же! Требовательный и заботливый младший командир, хороший агитатор. Своих товарищей обучает русскому языку. Недавно письмо получил. Отец пишет, что весь колхоз шлет ему привет и помнит его как одного из лучших комбайнеров.

Соловьев улыбнулся. На душе стало тепло и радостно.

А ведь совсем недавно этот же командир вряд ли мог рассказать такие подробности о человеке.

— Я так думаю, — сказал майор, — что неплохо было бы написать в его родной колхоз о том, как он воюет, рассказать, за что награжден орденом.

— Я уже это сделал, — ответил ротный. — Вот оно, письмо.

Соловьев прочитал.

— Хорошее письмо. Зачитайте всему личному составу и отправляйте.

С каждым днем становилось все жарче. Отцветала черешня. Белые лепестки, кружась в безветрии, медленно оседали на буйную траву. На берегу ручья, змейкой бежавшего вдоль хутора, важно расхаживали лоснящиеся от солнца грачи. Стремительные ласточки кружились над лугом. Бархатистые пчелы, перелетая с цветка на цветок, наполняли воздух мерным жужжанием и ароматом благоухающего цветения.

В один из таких ясных солнечных дней, когда хотелось снять сапоги и пройтись налегке по мягкой мураве, полежать в тени, помечтать, а то и просто забыться, отдохнуть, поступил приказ: занять передний край обороны. Небольшой переход, и вот батальоны уже сменяют подразделения стрелкового полка, который оборонял этот участок. Мы снова лицом к лицу с врагом. Отсюда отчетливо видны брустверы вражеских траншей.

Первая ночь прошла на передовой спокойно, но с восходом солнца противник предпринял вылазку. Если для старослужащих этот бой не представлял ничего особенного, то для молодых воинов, недавно влившихся в полк, он был серьезным экзаменом. И к чести их надо сказать, что большинство новичков держалось в бою хорошо.

Мне довелось видеть в этом бою Адама Городецкого, Михаила Валуевича и некоторых других молодых бойцов. Действовали они смело и сноровисто.

По приказу командира взвода Городецкий наблюдал за передовыми позициями противника. Не обращая внимания на свист осколков и пуль, он зорко всматривался и первым заметил, как гитлеровцы стали выползать из своих траншей.

— Товарищ командир, у ориентира номер два сосредоточивается противник.

— По фашистам — огонь! — последовала команда.

Заработали пулеметы, защелкали винтовочные выстрелы, дробью застучали автоматные очереди. Пробежав несколько метров от своих траншей, гитлеровцы залегли. Валуевич действовал не хуже видавших виды бойцов. Когда фашисты начали атаку, он стрелял хладнокровно, расчетливо. Потом заметил фашистского офицера, который размахивал пистолетом, пытаясь поднять своих солдат в атаку. Наконец офицеру это удалось. Пригибаясь к земле, фашисты опять побежали к нашим траншеям. Валуевич тщательно прицелился, нажал на спусковой крючок винтовки. Раздался выстрел. Офицер, выронив пистолет, ничком упал на землю.

Фашисты не выдержали меткого огня воинов полка и откатились в свои траншеи, оставив на нейтральной полосе десятки трупов. Попытка гитлеровцев вклиниться в нашу оборону провалилась.

В бою многие молодые бойцы открыли свой боевой счет. Кто-то назвал этот бой генеральной репетицией к предстоящим событиям. И это было так.

Наступательные бои начались 18 июля. Об этих боях военные историки потом напишут: «47-я, 8-я гвардейская и 69-я армии при поддержке 6-й воздушной армии в течение двух дней прорвали вражескую оборону западнее Ковеля, форсировали Западный Буг и вступили в пределы Польши…» Но тогда, в разгар лета 1944 года, я толком и не знал, какие армии и дивизии взламывали вражескую оборону. Войск было много — это все мы хорошо понимали, и уже одно это окрыляло бойцов и командиров.

Наш полк находился на левом фланге мощной группировки войск, он должен был на своем участке прорвать сильную, глубоко эшелонированную оборону противника. По данным разведки, она состояла из пяти линий траншей полного профиля, развитой системы инженерно-противотанковых и противопехотных препятствий. Передний край врага был усилен проволочным забором — спиралью Бруно в два кола, минами.

Наступление осложнялось и сильно заболоченной поймой реки Турья. Полку предстоял поединок с 1-й лыжно-егерскои бригадой в составе двух полков.

Командиры и политработники разъясняли личному составу конкретные задачи в наступлении, при этом не скрывали трудностей, знакомили бойцов и сержантов с характером оборонительных сооружений. Проводились доклады и беседы, направленные к тому, чтобы еще сильнее разжечь у людей священное чувство ненависти к врагу, оскверняющему советскую землю. Большое значение придавалось романтике подвига, личной примерности коммунистов и комсомольцев в выполнении боевых заданий.

Во всех подразделениях были проведены беседы о верности воинов Коммунистической партии, Советскому правительству, боевому Знамени, нерасторжимой воинской дружбе и товариществу. Проводили эти беседы, как правило, ветераны полка.

Анатолий Горецкий внес предложение о том, чтобы в ходе наступления водружать на отбитых у противника высотах небольшие красные флаги. По его мнению, это будет развивать дух соревнования между подразделениями, стремление воинов первыми захватить наиболее важные участки в системе обороны противника.

Члены бюро единодушно одобрили предложение Горецкого. Ему было поручено разыскать красный материал, но в тыловом хозяйстве полка материала не оказалось. Выручили комсомолки санроты, покрасившие белую ткань в растворе красного стрептоцида.

Когда майор Соловьев доложил о красных флажках командиру полка, Петр Викторович вызвал меня и Горецкого на КП.

— Это же прекрасная идея, — сказал полковник. — При вручении бойцам флажков надо обязательно подчеркивать, что под Красным знаменем рабочий класс страны сражался на баррикадах в тысяча девятьсот пятом и тысяча девятьсот семнадцатом годах, шел в бой за власть Советов. И еще вот что. Советую вам сделать так, чтобы водружение флагов на отбитой у врага советской земле комсомольцы считали самым важным поручением не только комсомольской организации, но и поручением нашей партии, Советской Родины.

Мы не испытывали недостатка в вооружении, но оно продолжало поступать. В частности, было доставлено несколько новых пушек, одну из которых командир вручил комсомольскому расчету Ивана Фролова.

Надо было поговорить с комсомольцами, чтобы они не подкачали в бою, и накануне наступления я отправился в «хозяйство Ерохина», как называли у нас батарею 76-миллиметровых пушек. «Хозяин» — командир подразделения — старший лейтенант Владимир Ерохин был назначен на эту должность недавно. До этого он командовал батареей 45-миллиметровых орудий. Ерохин не только воевал, но и учился. Мечтая поступить после войны в артиллерийскую академию, он не расставался с учебниками по алгебре, геометрии и физике.