Евгений Матонин - Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

— У вас прекрасные манеры настоящего джентльмена. Вы смотрите на некоторые вещи более реалистично, чем другие члены “Треста”.

Под строгим секретом Рейли рассказал Якушеву, что может предоставить ему сумму в 50 тысяч долларов при условии, что эти деньги будут использованы на организацию похищений картин и других музейных ценностей, а также на внедрение в Коминтерн.

— Генерал Потапов слишком щепетилен. Должен заметить, что в делах подобного рода — я говорю о контрреволюции — вы никогда не преуспеете, если будете соблюдать нормы общепринятой морали. Например, возьмите терроризм. Савинков как-то рассказывал, что один из его людей отказался метать бомбу в коляску, потому что в ней находились дети. Стоит вам пойти на поводу у принципов в борьбе против Советов, успеха вы никогда не достигнете. Ну, Бог с ним, с терроризмом. Я рассматриваю свою деятельность в более широком смысле, не только с политической точки зрения, но и как бизнесмен. И мне хотелось бы заинтересовать вас сделкой. Все равно вам не удастся скинуть большевиков за три месяца. Нам следует продумать тщательный план “экспорта” ценных произведений искусства. Поверьте, у меня неплохие связи с прессой. Когда я вернусь домой, то предложу “Таймс” серию очерков под общим названием, скажем, “Великий блеф”. Конечно, это подразумевает мой следующий визит в Россию, причем не один раз. Мы должны собирать документы, факты, фотографии…»

Был ли этот разговор в действительности, или он является литературной фантазией Локкарта, сказать сложно. Факт в том, что больше Якушев и Рейли никогда не увидятся. Да и в Англию разведчик больше не попал, и серию очерков для «Таймс» не написал. Но тогда он был уверен, что через день уже окажется в Финляндии.

Ванха Алякюля, что в переводе с финского означает старая нижняя деревня, располагалась на Карельском перешейке, на левом берегу реки Раяйоки (Сестры), в окрестностях поселка Белоостров. Деревня была старинной — первое упоминание о ней относилось еще к XV веку. Почему была? Да потому что сейчас ее уже нет, и только знающие Ленинградскую область краеведы могут показать то место, где она когда-то находилась. Алакюля была разрушена в 1944 году, во время наступления Красной армии на Карельском перешейке против финских войск — тогда союзников Германии. 9 июня 1944 года советские самолеты разбомбили деревню, в которой находились позиции финской артиллерии.

Но в 1925 году Ванха Алякюля, или просто Алякюля, или Алякюль, находилась на самой советско-финской границе, которая проходила по реке Раяйоки-Сестра. От деревни до Финляндии было не более двухсот метров, а небольшая поляна между ее центром и границей очень хорошо просматривалась с финского берега. И поздно вечером 28 октября 1925 года финны и белогвардейцы увидели то, что повергло их в настоящий шок.

На границу для встречи Рейли прибыл Георгий Радкевич. Вместе с финскими пограничниками они скрытно расположились на берегу реки и начали дожидаться Рейли и Тойво Вяха.

Прошло некоторое время, и вскоре с советской стороны послышались крики, выстрелы, шум, затем они увидели, как несколько человек подняли с земли еще одного и положили его в машину. Машина, разворачиваясь, осветила фарами фигуру пограничника в шинели со связанными руками. Его тоже довольно грубо затолкали в автомобиль. На финском берегу его сразу же узнали — это был Тойво Вяха, который в ту самую ночь должен был перевести через границу Сиднея Рейли. По результатам увиденного нетрудно было сделать вывод: при попытке перехода Вяха со своим «клиентом» напоролись на советских пограничников. В результате Рейли был убит или тяжело ранен — это его тело увезли на автомобиле, — а Вяха схвачен с поличным.

Вывод о том, что на границе убит именно Рейли, представителям белой эмиграции сделать было не так уж и сложно. Перестрелку видели и слышали несколько человек, арестованного Вяха — тоже. По времени она совпадала с тем моментом, когда Рейли должен бьгл совершить обратный переход. К тому же, на следующий день деревня Алякюль гудела как растревоженный улей — ее жители рассказывали друг другу о том, что пограничники наткнулись на каких-то людей, которые хотели уйти в Финляндию, и вступили с ними в перестрелку. И что один из них был важный пограничный начальник — в кустах даже нашли кобуру от его «Маузера».

А в служебной переписке чекистов об этом говорилось более предметно. Начальник Иностранного отдела (внешней разведки) ОГПУ Михаил Трилиссер направил, например, в эти дни следующую шифровку одному из зарубежных сотрудников:

«Письмо лит. “ПЛ”. Сов. секретно. 1 октября 1925 г. Ув[ажаемый] товарищ. 29 сентября с. г. во время перехода границы б[ыл] задержан англичанин Сидней Георгиевич 3854005058 [Рейли], проникший в Ленинград из Финляндии под подложным паспортом Николая Михайловича 34327700744654704745 [Штейнберга]; его два товарища во время перестрелки были убиты. 3854005058 [Рейли] тяжело ранен…» [103] Поскольку эта информация не соответствовала действительности, можно предположить, что ОГПУ запустило «дезу» даже в своей служебной переписке — на всякий случай. Далее шли указания и вопросы сотруднику.

Мария Захарченко 29 сентября отправила телеграмму в Москву из Хельсинки: «Посылка пропала. Ждем разъяснения». Это означало, что Рейли пропал.

В Москве срочно собрался Политсовет «Треста», на заседании которого его членам сообщили о смерти Рейли. В Ленинград отправили двух членов организации, чтобы они произвели расследование на месте. Затем отправили телеграмму в Хельсинки: «Болезнь кончилась смертью детей». То есть Рейли действительно погиб.

Собственное расследование «Алакюльского инцидента» проводили и представители эмиграции, прежде всего Захарченко и Георгий Радкевич.

Мария очень тяжело переживала случившееся. Она считала, что именно на ней лежит немалая часть вины за «смерть» Рейли. В одном из писем, направленных Якушеву, она писала: «У меня в сознании образовался какой-то провал… у меня неотступное чувство, что Рейли предала и убила лично я… Я была ответственна за “окно”. Ради всего нашего движения я прошу позволить мне работать в России». Якушев обещал вызвать ее в Москву. Но пока решили принять только Радкевича.

На всякий случай Радкевич переходил советскую границу не в районе привычного «окна» у Алякюля, а в другом месте. В Москве он потребовал у членов Политсовета «Треста» объяснений о том, что произошло с Рейли. Но и его самого спросили о том же — ведь он-то находился от него в ту ночь всего в нескольких десятках метров! Пришлось Радкевичу рассказывать о перестрелке и о том, что он с финнами ждал на границе до самого утра — в надежде на то, что Рейли был ранен, смог укрыться в кустах и, возможно, еще найдет в себе силы доползти до реки.