Викентий Вересаев - Пушкин в жизни. Спутники Пушкина

Рожденная Колыванова, в действительности – побочная дочь князя А. И. Вяземского, единокровная (по отцу) сестра поэта князя П. А. Вяземского. Вторая жена историка Карамзина. В молодости была необыкновенно красива. Вигель рассказывает: «Она была бела, холодна, прекрасна, как статуя древности. Если бы в голове язычника Фидиаса могла блеснуть христианская мысль и он захотел бы изваять мадонну, то, конечно, дал бы ей черты Карамзиной в молодости… Душевный жар, скрытый под этой мраморной оболочкой, мог узнать я только позже». На вид надменная и недоступная, Карамзина умела, однако, располагать к себе людей и внушать крепкую к себе привязанность. В ней чувствовалась моральная серьезность и строгость, с которой невольно все считались. Была умна, образованна, за что говорит одно уже то, что литературный салон Карамзиных после смерти самого Карамзина в 1826 г. не только не захирел, но и расцвел, и в течение 30–40-х годов был одним из культурнейших центров Петербурга. Карамзины ежедневно принимали по вечерам, попросту, семейно, за чайным столом. Убранство комнат было самое незатейливое: мебели по стенкам с неизбежным овальным столом, окна со шторами, но без занавесок. У Карамзиных бывали Пушкин, Лермонтов, Жуковский, Вяземский, Дмитриев, Тютчев, Сологуб, Самарин, Кошелев. Современники замечают, что, собственно говоря, карамзинский дом был единственный в Петербурге, в гостиной которого собиралось общество не для светских пересудов и сплетен, а исключительно для беседы и обмена мыслей. Жили Карамзины на Михайловской площади, рядом с только что отстроенным Михайловским театром, в третьем этаже: первый и второй занимали братья Михаил и Матвей Юрьевичи Виельгорские.

Мальчишкой-лицеистом Пушкин вдруг влюбился в Екатерину Андреевну и послал ей любовное письмо. Она показала письмо мужу, они призвали Пушкина и жестоко намылили ему голову. Впоследствии Пушкин сильно привязался к Карамзиной и вспоминал о ней во все серьезные минуты жизни. Весной 1830 г., собираясь жениться, он писал князю Вяземскому: «Сказывал ли ты Екатерине Андреевне о моей помолвке? Я уверен в ее участии, но передай мне ее слова; они нужны моему сердцу, и теперь не совсем счастливому». Через год, вскоре после свадьбы, Пушкин известил Карамзину о своей женитьбе. В ответ она писала ему по-французски: «Я очень признательна, что вы подумали обо мне в первые же минуты вашего счастья, это – подлинное доказательство вашей дружбы. Я шлю вам мои пожелания, – или, скорее, надежды, – чтобы ваша жизнь сделалась столь же сладостной и спокойной, сколько до этой поры была бурной и темной, и чтобы избранная вами нежная и прекрасная подруга стала вашим ангелом-хранителем, чтобы сердце ваше, всегда такое хорошее, очистилось возле вашей молодой супруги. Уверьте ее, что, несмотря на мою холодную и строгую внешность, она всегда найдет во мне сердце, готовое любить ее, особенно если она обеспечит счастье своего мужа».

Накануне смерти Пушкин, прощаясь с друзьями, сказал А. И. Тургеневу:

– А что же Карамзиной здесь нет?

Тотчас же послали за ней, она приехала через несколько минут. Пушкин сказал слабым, но явственным голосом:

– Благословите меня.

Она благословила его издали. Но Пушкин сделал знак подойти, сам положил ее руку себе на лоб и, после того, как она его благословила, взял ее руку и поцеловал. Карамзина зарыдала и вышла.

Старшая дочь историографа от первого его брака, падчерица Екатерины Андреевны. Миловидная, разговорчивая, смешливая, но не особенно далекая. Баратынский о ней писал: «В ней истинное оживление и непритворное баловство, грациозно умеренное некоторым уважением приличий». Вместе с мачехой она принимала гостей, собиравшихся в гостиной Карамзиных. Ее в шутку называли «Самовар-паша», так как она разливала гостям чай. Курила. По рассказу А. О. Смирновой, летом и зимой рыскала по городу в изорванных башмаках, вечером рассказывала свои сны, ездила верхом и так серьезно принимала участие в героинях английских романов, что иногда останавливала лошадь и кричала:

– Вон, смотрите, – совсем тот вид, каким восхищалась Камилла в замке!

Отношения с мачехой у нее были самые хорошие. У Софьи Николаевны было имение – пятьсот душ в Орловской губернии, которое досталось ей от матери. В альбом ей писали стихи Лермонтов, Баратынский, Хомяков, Ростопчина. Лермонтов так:

Пушкин относился к Софье Николаевне очень тепло и несколько раз говорит в письмах о своей дружбе с ней.

Рожденная Карамзина, дочь историка и Екатерины Андреевны Карамзиных. В. П. Титов сообщает, что в 1828 г., перед замужеством Екатерины Николаевны, Пушкин принадлежал к числу ее «обожателей». Тютчев называл разговор княгини Мещерской «lа musique d’une belle âme» [263]. Эта «музыка», бесспорно, слышится и в замечательном ее письме, описывающем смерть Пушкина. В начале царствования Александра II, в эпоху либеральных преобразований, салон княгини Мещерской считался одним из центров консервативной оппозиции. Сыном этих Мещерских был известный князь В. П. Мещерский, издатель «Гражданина», один из самых ярых, однако далеко не бескорыстных поборников монархизма и реакции.

Муж предыдущей (с 1828 г.). Подполковник гвардии в отставке, помещик. Человек добродушный, но совершенно заурядный, по уму и силе характера значительно уступал жене. В доме главенствовала Екатерина Николаевна. Пушкин бывал у Мещерских.

Двоюродная сестра писателя В. А. Сологуба, племянница по матери будущего канцлера князя А. М. Горчакова. Фрейлина великой княгини Елены Павловны. С 1863 г. замужем за А. Н. Свистуновым. По словам В. Сологуба, была замечательно хороша собой. Пушкин усердно за ней ухаживал, и в письмах к жене ему не раз приходилось стараться успокоить ее ревнивые подозрения насчет графини Сологуб. К ней относят стихи Пушкина «Нет, нет, не должен я…» (1832):