Викентий Вересаев - Пушкин в жизни. Спутники Пушкина

Пушкин был знаком с Воронцовыми-Дашковыми, бывал на их балах. 27 января 1837 г. графиня, катаясь, встретила Пушкина, ехавшего на острова с Данзасом, потом – направлявшихся туда же Дантеса с д’Аршиаком. Она сразу почуяла недоброе и никогда не могла вспоминать об этих встречах без горести. Она думала, как бы предупредить несчастье, в котором не сомневалась после такой встречи, и не знала, как быть. К кому обратиться? Куда послать, чтобы остановить поединок? Приехав домой, она в отчаянии говорила, что с Пушкиным непременно произошло несчастье, и предчувствие ее не обмануло.

Вся неожиданность, и кончила она неожиданно. В 1852 г. умер ее муж. Через год Воронцова-Дашкова, ко всеобщему изумлению, вышла в Париже замуж за француза-доктора барона де Поальи. Новый муж страшно ее тиранил, отобрал деньги и бриллианты. Умерла она в нищете в одной из парижских больниц.

Единственная дочь знаменитого государственного деятеля александровского времени М. М. Сперанского. Мать ее, англичанка, умерла через полтора месяца после ее рождения, и девочка осталась на попечении отца. Отец с ранних лет был ее воспитателем и учителем. Девочка была талантливая, но слабого здоровья. В 1822 г. она вышла замуж за черниговского губернатора А. А. Фролова-Багреева. Через два года он перевелся в Петербург членом совета министров финансов. Супруги поселились вместе со Сперанским. В доме Сперанского собиралось все лучшее общество Петербурга. Фролова-Багреева стала центром отцовского салона и пленяла гостей живым умом и образованностью. В ее салоне бывали Карамзин, князь П. А. Вяземский, А. И. Тургенев, Мицкевич, Брюллов, многие из будущих декабристов, чего император Николай никогда не мог ей простить. Бывал и Пушкин. Летом 1830 г. он писал из Петербурга невесте: «Вчера m-me Багреева, дочь Сперанского, присылала за мной, чтобы вымыть мне голову за то, что я не исполнил формальностей, – но, в самом деле, у меня не хватает сил».

В браке Фролова-Багреева не была счастлива. Муж ее был неинтересный, пустой человек, очень эгоистический. После смерти отца в 1839 г. она уехала за границу, много путешествовала, потом жила в своем полтавском имении, с 1850 г. поселилась в Вене, где и умерла. Фролова-Багреева была не лишенная таланта писательница. На русском языке ею написано только «Чтение для малолетних детей» (1828). В Европе она как писательница получила известность своими французскими романами из русской жизни («Русские паломники в Иерусалиме», «Старовер и его дочь», «Тунгузское семейство», «Невские острова в Петербурге» и др.). Проспер Мериме, удивляясь ее прекрасному французскому языку, писал, что рассказы Фроловой-Багреевой о России увеличивают его желание побывать в этой стране.

Рожденная княжна Вяземская. В первом браке состояла за князем Александром Николаевичем Голицыным. Он был камергер, сказочный богач, владел двадцатью четырьмя тысячами душ. Прозвание ему было, по имени модной тогда оперы, – «Cosa rara» – редкая штука. Действительно, редкая по безумной расточительности. Голицын ежедневно отпускал своим кучерам шампанское, крупными ассигнациями зажигал трубки гостям, горстями бросал на улицу извозчикам золото, чтобы они толклись у его подъезда. Не читая, подписывал заемные письма, в которых сумма была проставлена цифрами, так что потом легко было приписать лишний нуль, а то и два-три. На одном из пиров, дававшихся им в Москве, преподнес даме, за которой ухаживал, шестьсот тысяч рублей полуимпериалами. По обоюдному соглашению они с женой развелись в 1802 г., и она вышла замуж за богача графа Льва Кирилловича Разумовского, отставного генерал-майора. Голицын продолжал вести дружбу с Разумовским, часто обедал у бывшей своей жены и нередко даже показывался с ней в театре. В свете Разумовской чуждались как разведенной жены и избегали называть графиней, пока на одном балу в Москве Александр I не подошел к ней и не пригласил на полонез, громко назвав графиней. С той минуты она вступила во все права и законной жены, и графского достоинства. В 1818 г. муж ее умер. Она сильно о нем горевала, надолго уехала за границу. В 1835 г. воротилась в Россию и привезла с собой триста платьев. Ей было уже шестьдесят три года, но она любила наряжаться. Нужно, впрочем, заметить, что была она не по летам моложава. «Знавшие ее с молодых лет, – рассказывает князь П. А. Вяземский, – говорили, что она хорошела с годами, т. е., разумеется, до известного возраста. В летах полной зрелости, и даже в летах глубокой старости, она могла дать о себе понять, что была некогда писаной красавицей, чего, говорят, никогда не было». Дом ее в Петербурге сделался одним из наиболее посещаемых. Обеды, вечеринки, балы, рауты зимой в городе, летом на даче следовали непрерывно друг за другом. Их посещали сам император Николай с женой; великий князь Михаил Павлович сыпал у нее своими каламбурами. Светские развлечения, веселье и вечно суетное движение графиня Разумовская любила, по словам Вяземского, «с жадностью, доходившей до слабодушия». В делании визитов она была неутомима. Рассказывали, что у нее была соперница по этой части, и когда кучера той и другой съезжались где-нибудь, то высчитывали и хвастались друг перед другом, сколько они со своими барынями сделали за утро визитов. Пушкин нередко бывал на балах графини Разумовской.

Рожденная баронесса Унгерн-Штернберг. Вдова первого графа Бобринского (побочного сына Екатерины II от графа Григория Орлова). Из-за отзыва Пушкина о графине Бобринской в 1827 г. чуть было не состоялась дуэль между Пушкиным и Соломирским. По свидетельству современников, Бобринская отличалась «веселым характером, добротою в намерениях и простотою в обычаях». Праздники ее были не только блистательны, но и носили отпечаток вкуса и художественности. Ее ценили и уважали при дворе; не имея никакого придворного звания, она и в интимном придворном кругу, и на придворных торжествах «шла в уровень с статс-дамами». Бобринская очень тепло относилась к Пушкину и не раз выводила его из беды, когда он делал промахи против придворного этикета. Так, например, 18 декабря 1834 г. Пушкин писал в дневнике: «Придворный лакей явился ко мне с приглашением быть в Аничковом дворце. В девять часов мы с женой приехали. На лестнице встретил я старую графиню Бобринскую, которая всегда за меня лжет и вывозит меня из хлопот. Она заметила, что у меня треугольная шляпа с плюмажем (не по форме: в Аничков ездят с круглыми шляпами)… Граф Бобринский (сын ее) велел принести мне круглую. Мне дали одну, такую засаленную помадой, что перчатки у меня промокли и пожелтели».